Древнерусские учения о пределах царской власти

Рядом с участием царя в церковных делах видим в Стоглаве и подчинение его церковным постановлениям и даже церковной власти. В своей речи к собору царь выражает твердое намерение держаться в своих действиях «православного закона» и «божественных правил». Предвидя возможность нарушения этих правил, он обращается к отцам с настоятельной просьбой обратить его в таком случае на путь истины: «Вы о сем не умолкните, аще преслушник буду, воспретите ми без всякого страха, да будет жива душа моя и вси под властию нашею»[676]

. Весьма понятно, что собор поддержал эту мысль о подчинении царя божественным или церковным правилам. Но он дал ей более конкретное содержание, выставив учение о независимости епископской власти и о неприкосновенности церковного имущества. Оба вопроса рассматриваются в Стоглаве вместе. «Не подобает князем и боляром… священнического и иноческого чина на суд привлачати, ниже таковых судити, да не обладает ими никтоже от простых людей, точию великая соборная церковь обладает ими и судит таковых по закону священных правил… Аще ли кто покусится что взяти от церкви чрез благословение, кроме закона церковного, таковый ничему подобен есть, точию священного крадущи»[677]

. Церковь в этом соборном ответе является как самостоятельное учреждение, вполне независимое от государства, имеющее свои законы, свой суд, свою собственность. Епископы, стоящие во главе церкви и творящие суд, имеют самостоятельную власть, недоступную для воздействий со стороны государства. Соборный ответ говорит, собственно, о посягательстве на церковный суд и церковную собственность со стороны князей, бояр и мирских судей, но нет сомнения, что он касается и самого царя, если уже не думать, что он его главным образом и имеет в виду. Это видно из тех ссылок, на которые опирается ответ. Наряду с постановлениями церковных соборов встречаем здесь ссылки на новеллы Юстиниана (среди них – на предисловие к 6-й новелле), грамоту Константина папе Сильвестру, так называемая заповедь царя Мануила Комнина, церковный устав св. Владимира, произведение, известное под заглавием «На обидящих церкви Божия» и др.[678]

Во всех этих памятниках о неприкосновенности церковного суда и имущества или говорится в общих выражениях или же прямо, как о посягательствах со стороны царской власти. Хотя таким образом соборный ответ высказывает более частную мысль, чем царская речь, но несомненно, что эта частная мысль представляет только вывод из подразумеваемого общего положения об обязательности для царя божественных правил, в разряд которых с самого начала нашей письменности были отнесены и постановления византийских императоров, касающиеся церкви. Между царской речью и соборным ответом на данный вопрос нет принципиального разногласия.

Из положения об ограничении царской власти христианским законом и божественными правилами делалось в предшествующую эпоху заключение о пределах повиновения царю. Как мы видели, Иосиф Волоцкий и митр. Даниил объявляли необязательными для подданных те повеления царя, которые нарушают христианский закон и божественные правила. Эту же мысль, хотя и не в такой резкой форме, можно найти и в Стоглаве. Любопытно, что ее высказывает здесь сам царь. В речи его к собору, после указания на обязанность отцов потрудиться об истине и о православной вере, читаем: «Помяните, како обещастеся на святем соборе (т. е. при поставлении), яко аще что ми велят сотворити не по правилом святых отец князи и боляря, еще и сами владуще

, аще и смерть восприяти, никакоже ми их не послушати»[679]. Резкость общей мысли здесь смягчена тем, что допускается возможность непослушания не со стороны всех подданных, а только одних церковных властей. Простирается ли их непослушание только на область тех отношений, где царь является перед ними как член церкви, т. е. отношений религиозных, или оно может касаться и чисто государственных постановлений, – этот вопрос находится в связи с тем, что читаем в Стоглаве о вмешательстве церковной власти в дела государственные вообще.