Древнерусские учения о пределах царской власти

Эта же мысль лежит и в основе взглядов митр. Макария на царскую власть и на ее пределы. Если русскому царству принадлежит мировое значение и в политическом, и вместе с тем в церковном отношении, то отсюда сам собой напрашивается вывод о правах и обязанностях царя в области церкви. Указание на тесную связь царской власти с делом церкви находим уже в послании Макария к вел. князю Василию Ивановичу, написанном еще в бытность Макария архиепископом Новгородским. Послание имеет целью расположить великого князя к преобразованию новгородских монастырей на общежительных началах[683], и с этой целью Макарий доказывает здесь обязанность его заботиться о церкви. Исходной точкой для доказательства он берет мысль о божественном происхождении царской власти. Государь, читаем здесь, поставлен «от вышняа Божиа десница», его «Бог в себе место избра на земли» и поручил ему милость и живот «всего великого Православия», т. е. всех православных людей. Поэтому государь должен «промышлять о божественных церквах и честных монастырях». Далее Макарий напоминает вел. князю, что новгородская ересь была уничтожена его усердием, и просит его «упразднить своим царским велением» монастырское бесчиние в Новгороде и в Пскове. В конце послания он говорит, что на нем, архиепископе, лежит обязанность о всех церковных непорядках возвещать одновременно митрополиту и государю – «по божественному Писанью: вся да сказана бывают царю и архиерею»

[684]. Макарий не объясняет, какое место в св. Писании он имеет в виду, но мысль его совершенно ясна: забота о православной вере и о церкви лежит на царе совершенно так же, как на архиерее; светская власть и духовная действуют в делах церкви вместе, у них в этом отношении один круг ведомства. Та же мысль об обязанностях царя в области веры выражена в общей форме в поучении митр. Макария Ивану Грозному по случаю его бракосочетания (1547 г.): «Приали есте царство от Бога рассудити люди ваши в правду, и вы храните бодрено от дивих волк, губящих е, да не растлят Христова стада словесных овец, от Бога вданного вам»[685]

.

Как иосифлянин, Макарий признавал и обратную сторону этого учения, а именно подчинение царя божественным законам. Специально этой теме посвящен его Ответ на предложение Ивана Грозного об ограничении церковного землевладения[686]. Макарий доказывает здесь неприкосновенность церковных имуществ обычными доводами: ссылкой на постановления соборов, на церковный устав св. Владимира и на подложную грамоту Константина Великого папе Сильвестру. Всем этим памятникам он усвояет абсолютную обязательность для русского царя; ни изменить их, ни отменить царь не может, так как им присущ божественный характер. «Тебе, от Бога ныне возвышенному и почтенному, единовластному царю, во всем великом российском царствии самодержцу сущу, и в конец сведущему Христов закон евангельского учения и св. отец заповеди… сего ради, благочестивый царю, подобает тебе рассудив смотрити и творити полезная и богоугодная»

[687]. В этих словах заключается намек на принятие царского титула и на то, что Иван Грозный пользуется более высокой властью, чем его предшественники; отсюда Макарий выводит не расширение пределов царской власти, а, наоборот, еще большее ее ограничение в смысле необходимости для царя более строго соблюдать божественные законы. Заканчивает он свой ответ мыслью о необязательности для архиерея тех царских повелений, которые изданы с нарушением божественных законов. Изложение этой мысли очень близко к тому, что находим на этот счет в царской речи Стоглава, или, вернее, при составлении царской речи к собору Макарий поместил в ней ту же самую свою любимую мысль, которую он нашел нужным выразить и в своем Ответе. «Егда рукополагахся…, тогда… пред всем народом кляхся судбы и законы и оправдание наше хранити, елика наша сила, и пред цари за правду не стыдитись

; аще и нужа будет ми от самого царя, или от вельмож его, что повелят ми говорити, кроме божественных правил, не послушати ми их, но аще и смертью претят, то никакож ни послушати их»[688]. Макарий говорит здесь только о праве архиерея сопротивляться незаконным повелениям царя; никакого общего вывода о существовании этого права у всего населения он не делает. Может быть, это не вполне последовательно, но таков, действительно, был его взгляд.