Древнерусские учения о пределах царской власти

«Священство царства преболее есть», – говорит там Никон. Свою мысль он доказывает, прежде всего, различием в происхождении обеих властей. Хотя и священство, и царство происходят от Бога, но первое происходит от Бога непосредственно, а второе – посредственно. После 40-дневного собеседования Моисея с Богом, «прославися обличие плоти лица его», и это было началом священства. В Новом Завете Христос рукоположил апостолов. Царство же, хотя тоже дано Богом, «но во гневе и ярости Божии», и потому как бы не имеет за собой одобрения Божия. Никон разумеет при этом историю учреждения царской власти у израильского народа. И в настоящее время на иерархов нисходит непосредственно благодать св. Духа, а царь получает помазание через архиерея. «Меньшее от большего благословляется», – заключает Никон

[902]. Высота священства по сравнению с царством видна и из их различного назначения. «Царь здешним вверен есть, – пишет Никон, – а аз небесным; царь телесем вверен есть, иереи же душам; царь долги имением оставляет, священник же долги согрешениям». Мысль, что царь властвует над телом, а иерей – над душой, была уже раньше высказана митрополитом Даниилом, но тот не делал из нее такого значительного вывода, как Никон. Царь имеет власть награждать и наказывать, однако эти награды и наказания не имеют вечного значения, они подлежат еще пересмотру на суде Божием, где они будут утверждены только в том случае, если они были наложены «по закону заповедей», а не по пристрастию или ненависти. Наоборот, если священник свяжет кого на земле даже неправильно, он будет связан и на небесах; хотя бы это был царь, говорит Никон, его и Бог не разрешит[903]. В подкрепление мысли о первенстве святительской власти Никон ссылается на теорию двух мечей. «Два меча христианского царства между двемы особы разделишася, еже есть – при архиерействе меч духовный, при царе же меч мирской уставися».

Царский меч должен быть всегда готов против неприятеля православной веры; по требованию духовной власти он должен быть поднят для защиты ее от неправды и насилия. Отсюда получается вывод: «царь имать быти менее архиерея».

С той же целью Никон пользуется сравнением солнца и луны. «Господь Бог всесильный егда небо и землю сотворил, тогда два светила – солнце и месяц на нем ходящее, на земли светити повеле; солнце нам показа власть архиерейскую, месяц же показа власть царскую, ибо солнце вящи светит во дни, яко архиерей душам, меньшее же светило – в нощи еже есть телу; якоже месяц емлет свет от солнца, и егда дале от него отступает, там совершеннейши свет имать, такожде и царь: поемлет посвящение, помазание и венчание от архиереа»

[904]. Преимущество священства перед царством видно, по мнению Никона, и из истории. «Бог издревле предпочте священство», т. е. всегда ставил его высоко. Подтверждением этого служит наказание Корея, Дафана и Авирона за восстание против священнического чина, наказание царя Озии и др. Сами цари отдавали предпочтение священству перед царством. В доказательство Никон ссылается на грамоту Константина Великого папе Сильвестру, причем он приводит всю грамоту целиком, на предисловие к 6-й новелле Юстиниана и на пример св. Владимира[905].

На основе этих общих соображений Никон развивает две темы, имеющие непосредственное отношение к вопросу о пределах царской власти. Первая из этих тем, это – свобода церкви. Всякое вмешательство государства в церковную жизнь Никон объявляет незаконным. Царь есть только один из членов церкви, обязанный ей повиновением, и потому никаких действий в ней он совершать не может. «Егда глава есть церкви царь? Ни, но глава есть Христос, якоже пишет апостол». Церковные дела совсем не входят в объем царской власти, и для доказательства этого Никон подробно разбирает все отдельные проявления ее, которые имеют то или другое отношение к церкви.

1) Царь не имеет права изменять церковный устав и обряды. Еще в послании 1659 г. к царю Алексею Михайловичу по поводу изменений, допущенных в действе хождения на осляти, Никон убеждал царя: «Воздержися не своих изыскивати или исправляти». Позже в своих «Возражениях» он выразил эту мысль в более общей форме. «Подобает комужно своя мера знати, а не восхищати на сущие своя: ниже се строение церкви, но паче гонение… Где есть такие законы, да царие в церковных преданиях и уставах исправляют и повелевают? Аще мнит царь, яко добро творит, владея и повелевая во священных уставах, не чудеся, что Бог терпит на большее и лютейшее отмщение»[906].