Древнерусское предхристианство

В миг расставания души с телом ею могли завладеть как добрые существа-покровители (первым из которых считали медведя), так и злобные духи, вселившиеся в обитателей подземного мира: змей, червей, грызунов… Запретное название змеи с основой *zm- объясняется как «земная, ползающая по земле».[174] Её настоящим именем, вероятно, являлось слово гадъ, значение которого «отвратительный, мерзкий», как и у родственных литовского gída и прусское gidan «стыд, срам», возникло позже, а начальный смысл можно сблизить с греческим ᾅδης «чудовищный ужасный; смерть, могила». Для прарусов гадъ, вероятно, являлся воплощением подземной тьмы – пре-ис-под-ней. Это слово, будто составленное из трёх приставок (корень

испод– также звучит, как две слитые приставки), означало пространство, куда не проникает небесный свет, и потому лишённое вида. Змея могла ужалить до смерти и целиком поглотить свою добычу (мышь, лягушку и др.). Видимо, считалось, что ядом она убивала тело, а душу человека поглощала и уносила в чрево земли. Выбраться из такого двойного плена к свету было невозможно. Мысль навсегда быть поглощённым подземным гадом вызывала ужас.

Восходящие к доземледельческим временам представления о душе, навечно заключённой во чреве земном и змеином, сохранились в индуистском образе космического змея Шеши (Śeṣa), чьё имя созвучно с древнерусским шишъ «бес, чёрт»[175] и его производными (шиши́га, шиши́мора, шушера, шиша́ра, ши́кать) – в значении «прогонять нечистую силу». Слово бѣсъ c производными бесноваться, бешеный родственно санскритскому bháyate «боится», литовским baisà

«страх» и baisùs «отвратительный, ужасный». Образ змея, поглотителя душ, входил и в западную версию индоевропейского мифа о борьбе небесного громовержца с драконом за обладание скотом, о противоборстве солнечного всадника с подземным гадом ради освобождения душ умерших.[176] В христианской иконографии ему соответствовал образ св. Георгия (Егория Храброго), пронзающего змея.

Цепь перерождений

Первобытное религиозное сознание развивалось в попытках осмыслить телесную смерть. На смену обрядовому погребению в чреве «матери рода» пришли захоронения в виде жертв «сородичам» в природном мире. После кончины душа человека отделялась от тела и начинала новую жизнь. По представлениям охотников и рыболовов, её «проводниками» на небеса могли стать разные, но связанные между собою существа. Люди замечали, что медведь «погребает» в земле недоеденные трупы, затем к ним слетаются птицы и стайки бабочек-душек, в которых переходит душа умершего. Рои диких пчёл часто устраиваются в черепах и скелетах, словно принимая от медведя души их обладателей. Полагали, что дождевой червь-выползень, ящерица или уж, найденные около могилы, помогали душе погребенного воплотиться в новое тело и так «выползти» из-под земли.[177] Вместе со своей плотью черви «передавали» эту душу птицам, те уносили её в ирий.

Многозначность слова щуръ «птица, ласточка, стриж; кузнечик, скорпион; земляной червь; крыса», его родство с ящур, ящерица[178] и созвучие со

щуръ «предок, пращур» позволяет предположить существование у прарусов веры в посмертное переселение души в «хтонические живые существа»,[179] а затем в птиц. В одном из похоронных причитаний конца XIX столетия мать обращалась к «пташечке»:

Ты скажи нам, пташечка,Чья ты, какого роду-племени,Какого ты поколеньица?

Праславянами особо почиталась щука (вероятно, искажённое щура): в уменьшительном щурёнок корень щур- говорит о связи с предками-щурами

. Следы этого верования сохранились в русских сказках, где «по щучьему велению» совершаются всевозможные чудеса.

После перехода от хтонических культов к солнечной религии, образ умерших стал разительно меняться. Душу, получившую благую участь, называли сѣнь, стѣнь. Это слово являлось одним из ключевых в древнерусском почитании предков.[180] Оно означало «тень от предмета, навес, шатёр, покров и защиту, образ, неясное видение, зрелище»[181]. Сходства в греческом σκηνή «шатёр, скиния, сцена» и σκιά «тень, образ, мечта, зрелище», в готском skeinan «сиять, блестеть», в болгарском сянка «тень, привидение» выявляют предполагаемые начальные значения слова сѣнь: «солнечные блики, отражение в воде, ореол, светящийся призрак», что роднит его cо словенским siniti «сиять» и древнерусским синь «свет неба».