Древние германцы

Гл. 62. …Когда разнесся слух о пленении легионов, все, кто еще недавно трепетал при одном имени римлян, выбежали со своих полей и из своих жилищ и, стекаясь со всех сторон, вволю наслаждались необычайным зрелищем. Пицентинский конный отряд не мог вынести радости издевавшейся черни и, не обращая внимания на обещания и угрозы Санкта248, направился к Могонциаку.

Гл. 63. Цивилис и Классик, гордые успехом, подумывали, не отдать ли Агриппинскую колонию на разграбление своим войскам. Жестокость характера и жажда добычи склоняли их к разрушению города, но их удерживали соображения стратегического порядка, а также то обстоятельство, что основателям новой державы репутация милосердия могла бы принести пользу. Цивилиса останавливало еще и воспоминание об [оказанном ему] благодеянии: когда его сын в самом начале восстания был задержан в Агриппинской колонии, то его охраняла там почетная стража. Но зарейнским племенам город был ненавистен своим богатством и процветанием. Они не представляли себе другого результата войны, как либо превращение его в место для поселения), доступное всем германцам, либо его разрушение, вследствие которого и убии должны были бы рассеяться в разные стороны.

Гл. 64. Поэтому тенктеры, племя, отделенное [от убиев] Рейном249, отправили к ним послов с поручением изложить предложения тенктеров в народном собрании агриппинцев. Самый решительный из послов высказал эти предложения в следующих словах:

«За ваше возвращение в состав Германии и за восстановление германского названия вашего племени250

мы благодарим наших общих богов и особенно Марса251, а вас поздравляем с тем, что вы наконец будете свободны среди свободных. Ибо вплоть до сегодняшнего дня римляне держали запертыми реки, землю и даже самое небо, чтобы препятствовать нам сноситься друг с другом и собираться вместе, или же – что еще оскорбительнее мужам, рожденным для войны, – разрешали нам сходиться с вами лишь безоружными, почти голыми, под стражей и за плату252.

Но для того чтобы наша дружба и союз с вами оставались нерушимыми на вечные времена, мы хотим, чтобы вы снесли стены колонии, этот оплот рабства, – ведь даже дикие звери теряют свою силу, если их держат взаперти, – и перебили всех римлян в нашей стране: не легко уживаются свобода и властители! Имущество убитых пусть станет общим достоянием, чтобы никто не мог ничего прятать или отделять свои интересы от общих. И нам, и вам должно быть позволено жить на обоих берегах [Рейна], как это было некогда при наших предках: подобно тому как природа сделала дневной свет доступным всем людям, так она оставила все земли открытыми для храбрых мужей. Вернитесь к образу жизни и обычаям ваших отцов, вырвитесь из [сетей] соблазна, при помощи которого римляне властвуют над покоренными больше, чем силою оружия! Как здоровый и неиспорченный народ, забывший о рабстве, вы будете равны другим [племенам

] или станете господствовать над ними».

Гл. 65. Агриппинцы попросили дать им время для обсуждения [этого предложения], а так как они не могли принять эти условия из страха перед будущим и не в состоянии были открыто отвергнуть их при создавшемся в данный момент положении, то они дали следующий ответ:

«Первую же представившуюся нам возможность стать свободными мы использовали с большей горячностью, чем осторожностью, – для того чтобы воссоединиться с вами и другими германцами, нашими кровными родичами. Но как раз теперь, когда римляне стягивают большие войска, нам надо в целях безопасности скорее укреплять стены [нашего] города, чем разрушать их. Если какие‐либо чужеземцы из Италии или провинций и жили в наших владениях, то они либо погибли, либо бежали каждый на свою прежнюю родину. А для тех, которые давно поселены здесь и породнились с нами путем заключения браков, и для всех тех, которые вскоре родились от этих браков, наша страна является отечеством; мы не думаем, что вы настолько несправедливы, чтобы ожидать от нас, что мы перебьем наших собственных родителей, братьев и детей. Пошлину и препятствия к торговым сношениям мы отменим; разрешен будет переход [через Рейн] и без надзора, но днем и без оружия до тех пор, пока новые права не станут со временем привычными. Посредниками изберем Цивилиса и Веледу, при участии которых договор получит действительную силу». Успокоив таким образом тенктеров, убии отправили послов с подарками к Цивилису и Веледе; послы устроили все согласно желанию агриппинцев. Но посетить Веледу и говорить с нею им не позволили; им не разрешили и видеть ее, чтобы тем больше было благоговение перед ней. Она жила в высокой башне. Избранное лицо из числа ее сородичей передавало вопросы и ответы, подобно вестнику божества.