Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

С этих позиций целесообразно рассматривать и нередко встречающиеся в источниках сетования на тяжелую жизнь и соответственно типично китайские образы и метафоры скверны (правитель забирает себе две трети урожая, а народ голодает; амбары полны гниющего зерна, а люди умирают от голода в канавах и рвах, причем никто из чиновников не докладывает правителю об этом; у людей нет земли, чтобы воткнуть шило, и т. п.). Они являют собой своеобразную антинорму, антигенотип. Разумеется, они были порождены самой жизнью, ибо налоги действительно не только снижались (как в сообщениях о реформах), но и росли, амбары с запасами зерна контрастировали с обилием недоедающих и т. д. Но тем не менее обличение зла делало свое дело, подчеркивая главное: гармоничное общество и; мудро построенное государство должны быть основаны на генеральных принципах порядка и социальной справедливости, заботы верхов о низах и почтительности низов к заботящимся о них верхам. Конечно, постулат о верхах, выше всего ценящих добродетели и не уважающих своекорыстие и погоню за выгодой, может быть с высоты современного исторического опыта воспринят как примитивная утопия и даже элементарная пропаганда. Но на примере древнего Китая и всей дальневосточно-конфуцианской цивилизации видно, как старательно и умело ухоженные ростки явно утопических идеалов пробивались сквозь толщу неприглядных реалий.

Жизнь полна скверны — это знает каждый. Но на то и мудрость древних, чтобы научиться преодолевать скверну, — примерно это видно в описании всех тех реформ, которые предпринимались в период Чуньцю, когда жесткость политической борьбы заявляла о себе весьма наглядно. Но отвечали ли реформы ожиданиям и потребностям той структуры, в рамках которой все они осуществлялись? Или же они были как бы сами по себе?

Разумеется, реформы отвечали потребностям общества, в котором они проводились. Едва ли не важнейшая особенность их — это забота об армии и решение проблем военной мощи, включая соответствующие налоги и обязательства. Об этом весьма наглядно и в деталях шла речь при описании реформ Гуань Чжуна в Ци, а также реформ в Чу и в Лy. Что касается проекта реформ Гуань Чжуна, то именно военная его часть, как о том чуть выше уже шла речь, представляется наиболее реальной и осуществимой. Армия есть армия, и о каком бы древнем периоде ее существования ни шла речь, в ней всегда существуют низовые ячейки-подразделения, объединяемые в более крупные. В случае с Гуань Чжуном речь шла о пятках, главы которых получали инструкции от взводных (те — от ротных и т. д., вплоть до трех высших командующих, включая и самого правителя-гуна). И сразу же после описания всей этой военной схемы речь в тексте заходит о тех, кто вне ее, т. е. об обычных крестьянах. Из достаточно подробного изложения явствует, что для народа нужно установить твердые правила пользования землями и прочими природными ресурсами, нужно справедливо распределять поля и соответственно облагать крестьян (или коллективы общин) военным налогом чжэн

— тогда люди не будут перемещаться [85, с. 82]. Текст не вполне ясен, что отмечает и его русский переводчик [29, с. 116 и 359, примеч. 4]. Но из него вполне очевидно следует, что военные поселенцы не были в состоянии сами обеспечивать себя всем необходимым и что для этого с остального народа взимался налог чжэн.

Собственно, так, скорее всего, обстояло дело и с поселенцами из числа так называемых «восьми иньских армий» в Лои в западночжоуское время [24, с. 280]. Так же было и в других царствах периода Чуньцю. Один из эпизодов в «Цзо-чжуань» повествует о том, что, после того как царство Цинь в 645 г. до н. э. нанесло Цзинь поражение и взяло в плен правителя, один из чиновников Цзинь в беседе с цинь-ским гуном заметил, что люди глубоко переживают случившееся и готовы платить военный налог чжэн и, как говорится, держать порох сухим [114, 15-й год Си-гуна; 212, т. V, с. 165–166 и 167]. Однако лучше всего виден характер военного налога чжэн из сообщений «Цзо-чжуань» о разделе царства Лy [114, 11-й год Сян-гуна и 5-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 454 и 452, 600 и 603]. После первого раздела (562 г. до н. э.) на территории, попавшей под непосредственную юрисдикцию клана Цзи, тот, кто приходил в ряды армии с полной выкладкой, включая лошадей и колесницы, был освобожден от уплаты чжэн

, тогда как остальные платили удвоенный налог чжэн, а после второго передела луских земель и армий (537 г. до н. э.) этот принцип взяли на вооружение и оба других клана, Мэн и Шу.