Древний знак

Был такой день, когда Белый олененок выбежал на свое любимое самое высокое место на берегу моря и вдруг заметил, как к моржовому стаду из-за мыса бесшумно на веслах подкрадывались три вельбота с людьми. Хищно изогнувшись, люди зловеще молчали. Когда он уже видел такое? В руках людей винтовки. Белый олененок знал, что винтовки способны исторгать смерть: пастухи однажды на его глазах убили волка.

Странное чувство испытал тогда Белый олененок. Волк мог убить оленя. Но человек упредил смерть оленя, человек убил волка. Когда кровь волка окрасила снег, Белый олененок вспомнил такой же снег, окрашенный кровью матери, и ему стало скорбно. Волк уже не казался врагом: выходит, что в определенных обстоятельствах смерть справедлива? Возможно, мертвый волк сам по себе теперь и есть упрежденное зло? Но ведь волка мучил голод. А неутоленный голод — это смерть. И значит, жестокая несправедливость! Где же истина? Белый олененок наклонил голову, упираясь лбом в сугроб, словно хотел остудить разум, чтобы не сойти с ума.

Так было тогда, когда он увидел убитого волка, бесшумно подкрадывавшегося к оленю. Волк был голоден, волк спасался от смерти, готовый принести смерть оленю. А что происходит с людьми, которые плывут на вельботах? Почему они так бесшумно крадутся к моржам? Намерены принести им смерть? Но что заставляет людей пролить кровь? Неутоленный голод, таящий в себе их гибель?

И прижал Белый олененок раскаленную голову к камню. Но камень не снег, и невозможно остудить словно бы закипающий разум. Наверное, он сходит с ума. А люди на вельботах все ближе подплывают к моржам. Надо затрубить. Надо упредить смерть! Вон дальше, чем все остальные моржи от воды, лежит на камнях его друг моржонок, повернулся на спину и машет ластами, приветствуя само солнце. Как защитить его? Единственно, что может сделать он, Белый олененок, это разбежаться и прыгнуть с обрыва хотя бы в один из вельботов. Вон в тот, самый первый. И, сделав несколько десятков стремительных прыжков от берега в тундру, Белый олененок круто повернулся и помчался к обрыву. Но врезались копытца его в песок: перед ним возникла громада матерого оленя — это был его отец. Скосив угрюмые, печальные глаза, он посмотрел на сына с укором; потом медленно развернулся и стал настойчиво теснить олененка, угоняя прочь от берега. Белый олененок храпел, бил копытцами о землю, норовил проскочить под брюхом отца и убежать туда, где лежал его друг моржонок, приветствуя солнце взмахами своих еще совсем маленьких нежных ласт. Но матерый олень отгонял сына в оленье стадо, как бы всем своим существом стараясь внушить: живи по законам оленей, у людей и у этих странных существ с клыками свои законы, мы не властны воздействовать на них.

Белый олененок был уже в стаде рядом с Серой оленихой, когда послышался на берегу грохот выстрелов и рев моржей. Белый олененок помчался к берегу. И даже взрослые олени испуганно шарахались от него в стороны. Тяжко дыша, Белый олененок с трудом унял свой бег, едва не слетев с обрыва. Внизу стреляли люди, ревели, стонали, утробно лаяли моржи, двигаясь лавиной к воде. Громко ревел вожак, не трогаясь с места; видимо, он не помышлял о собственном спасении до тех пор, пока все до последнего моржа, кто еще был из них жив, не скроются в морской пучине. Но вот один из людей прицелился прямо в пасть вожака. И захлебнулся огромный морж собственной кровью. И вместо рева из горла его вырвался клекот. Он подобрал под себя задние ласты, напружинил яростное тело и сделал могучий бросок, стараясь сшибить с ног человека. Тот попятился, споткнулся о камень, упал. Еще миг, и вонзит смертельно раненный морж высоко занесенные клыки в своего ненавистного врага. Вскричал человек, извернулся, и окровавленные клыки вожака с хрустом вошли в твердь морского берега. Человек вскочил и разрядил винтовку в моржа. Он стрелял до тех пор, пока великан не уронил голову с тяжким предсмертным хрипом и стоном.

Люди продолжали стрелять в моржей, которым не удалось еще достичь берега. Один из охотников подбежал к моржихе с моржонком, который только что с детской беззаботностью приветствовал солнце, радуясь жизни и, видно, полагая, что она дана ему навечно. Целится человек, моржиха делает отчаянный бросок и вдруг замечает, что нет на ее спине моржонка. И повернулась назад моржиха, хотя вода, спасительная вода такого желанного моря вот она, совсем рядом. Бросок, еще бросок, и моржиха уже рядом со своим ненаглядным дитем. Но что это, почему малыш неподвижен? Ревет и стонет моржиха, носом в детеныша тычет, не веря в гибель его.

И опять Белый олененок уперся в камень лбом, словно искал в этом спасения от безумия. Когда очнулся, уже наступила тишина. Только шум морского прибоя казался неправдоподобно спокойным, словно морю не было никакого дела до того, что на берегу погибли его дети. Их было много, слишком много, чтобы позволили себе люди убить еще и моржиху, которая толкала носом свое мертвое дитя к воде. Один из людей было вскинул винтовку, чтобы убить и ее, но второй остановил ненасытного.