Древо Тьмы

Вдруг из леса прямо на Лукаса вылетает ветка, и я в испуге охаю. Однако за первой следует вторая, а за ней целый поток ветвей, за которым почти не видно Лукаса. Ветки вьются спиралью, будто подхваченные смерчем, а потом все вместе направляются к скалистому холму поодаль и с треском падают на камни. Повинуясь приказам Лукаса, из ветвей за считаные мгновения собирается высокая хижина. Земные магические линии связывают отдельные ветки в стены и крышу крепкими лианами.

Лукас работает, не обращая внимания на холод и проливной дождь. Как всё-таки удивительно он владеет земной магией и умеет оставаться совершенно спокойным перед лицом бушующей стихии!

Сквозь стену дождя я вижу, как Лукас прожигает в хижину дверь и устанавливает её под углом, вроде навеса. А приблизившись к получившемуся жилищу, указывает волшебной палочкой внутрь и произносит новое заклинание.

Из домика вылетают лишние ветки и листья, и Лукас отправляет их в лес одним взмахом руки. Ещё одно заклинание — и над хижиной опускается густой туман, подсвеченный алым фонарём.

Гром грохочет с такой силой, будто намерен лишить нас слуха, а молнии пробивают тучи и устремляются в лес неподалёку от нас — от такой неожиданности у меня даже учащается пульс. Паниковать нельзя, и я успокаиваю лошадей, похлопывая их по шеям, приговариваю что-то ласковое и бессмысленное. А дождь всё стучит по листьям. В воздухе пахнет гарью.

— Надо забрать седельные сумки под крышу, — кричит Лукас, возникая из-за стены дождя.

Его тёмные волосы намокли и завиваются влажными кольцами.

Мы вместе отстёгиваем от сёдел промокшие сумки и фонари, ослабляем подпруги. Я, извиняясь, похлопываю лошадь по шее. Жаль, но совсем расседлать её я не могу. Вдруг нам придётся бежать как можно скорее. Схватив покрепче походные сумки и фонарь, я иду за Лукасом, то и дело сбиваясь на бег, спешу в укрытие. Можно только надеяться, что с лошадьми ничего не случится на опушке под густыми дубовыми кронами. По крайней мере, травы у них достаточно, голодными не останутся.

Пригибаясь, мы проскальзываем в домик, и дождь принимается поливать землю с новой силой, закрывая лес и поляну почти непроницаемым занавесом, сквозь который доносятся яростные раскаты грома и яркие вспышки молний.

Лукас опускается в середине хижины на одно колено в алом свете волшебных фонарей. Подняв волшебную палочку, он произносит заклинание, одновременно другой рукой выписывая странные фигуры в воздухе, будто рисуя что-то на самой палочке.

Моё промокшее платье, нижняя юбка, плащ — всё мгновенно высыхает. Вся вода, до капли, даже влага с моих мокрых щёк, устремляется водяным шаром к Лукасу и, резко уменьшившись, замирает у кончика его волшебной палочки. О да, теперь мне гораздо теплее, да и запах сырости куда-то пропал!

Лукас сосредоточенно поднимает волшебную палочку, указывая на покатую крышу, и изящно водит палочкой, будто дирижируя оркестром. Тонкие тёмные ленты, вырываясь из кончика палочки, опутывают паутиной домик изнутри, делая его непроницаемым для дождя и сырости. Закончив, Лукас убирает палочку в ножны и деловито завешивает своим плащом вход в хижину.

Домик получился небольшой — нам как раз хватит места, чтобы растянуться на лежанке из сухого мха, и Лукас может стоять, лишь слегка сутулясь.

— Лукас, — с усилием произношу я, вдруг осознав всю серьёзность момента. Наши взгляды встречаются. — Как ты думаешь, Фогель сможет здесь нас найти?

— Вряд ли. За день мы далеко ушли. Насколько мне известно, ни одно заклинание поиска не работает на такие расстояния. К тому же животные, если пустить их по следу, должны идти по твоему запаху, а все запахи смыл дождь. — Он пристально смотрит на меня и добавляет: — Однако мне кажется, что Фогель научился использовать силу изначальной магии…

— Демонические силы, — уверенно поправляю я его.

Лукас мрачно кивает.

— Возможно, так честнее. Старинные магические правила, возможно, здесь ни при чём. Жезл Фогеля, похоже, умножает его магию, значительно усиливает её, и потому я не могу сказать наверняка, на что способен наш верховный маг.

От странного звука, доносящегося снаружи, меня пробирает озноб. Что-то ритмично хлопает или громко шелестит там, в небе, будто рукотворный гром. Мы с Лукасом встревоженно переглядываемся, и снаружи, сквозь шум дождя доносятся истошные вопли.

Бросившись к выходу, мы одновременно отодвигаем плащ, служащий нам дверью, и всматриваемся в небо.

Во вспышках молний сквозь пелену дождя видны драконы — гарднерийские военные драконы. Они несутся по тёмному небу чуть выше верхушек деревьев.

Бесчисленные сломленные драконы без устали летят на восток.

— Что это значит? — спрашиваю я, когда последние ряды крылатых чудовищ пропадают вдали.

— Это значит, что гарднерийцы победили ву трин, — хмуро сообщает Лукас. В его прищуренных глазах на залитом дождём лице сверкают молнии. — Маги собираются у Восточного ущелья, готовясь к наступлению на Восточные земли.

Я с ужасом понимаю, что скрывается за этими словами.

Восточные земли… Там сейчас все, кто мне дорог. Там, на востоке, надежды тысяч и тысяч людей.