Дрянной декан (СИ)

Мы еще никогда не ссорились с Юлей так страшно. Никогда прежде она не смотрела на меня с неприкрытой ненавистью, а в ее словах, обращенных ко мне, не было столько яда.

- Помнишь, я рассказывала, как позвонила Роме ночью и мы... типа занялись сексом по телефону?

- И? - она вопросительно приподняла брови.

- Рома спал, а я попала на Вениамина Эдуардовича. У них голоса очень похожи, - виновато закончила я, не глядя на нее. - Ну а потом...

- Ничего не хочу слышать! - завопила она. На нас начали оглядываться студенты. - Это все омерзительно! Ты - омерзительна!

- Прости, - еще раз сказала я. Меня начинали душить слезы, к горлу подкатывал комок.

- И видеть тебя тоже не хочу! - продолжала бушевать Гарденина. - Только вот выбора у меня нет, придется страдать. Мало того, что ты теперь в моей группе учишься, так еще и в театр мой поперлась. Мне поздравить тебя с главной ролью?!

- У меня и в мыслях не было забирать ничьих ролей! Я лишь хотела...

- Выпендриться перед деканом? - Юля в который раз перебила меня, не желая слушать объяснений. - Что ж, значит, все прошло удачно. Даже лучше, чем ты рассчитывала. Прощай! - она отвернулась и помчалась прочь.

- Ты никому не расскажешь, Юль? - отчаянно крикнула я ей, но она не оглянулась.

Ох. Даже не знаю, что хуже — холодный игнор или бурный скандал. Я не нашла в себе сил вернуться на занятия в этот день. Молча собралась и уехала домой оплакивать ссору с лучшей подругой. Меня никто и не держал: все еще трясущаяся от ярости Гарденина переключилась на других девчонок. И девчонки отвечали ей взаимностью.

Тем не менее, я верила, что Юлина злоба — временное явление. Пройдет день-два, в крайнем случае неделя, и она остынет и сможет простить меня. И ей хватит порядочности не растрезвонить о моей «омерзительности» на весь Ливер.

- Рита, почему ты сегодня так рано? - мама отвлеклась от мытья посуды, удивленно встречая меня в коридоре.

- Плохо себя чувствую, месячные пошли и живот разболелся... Пришлось уехать из универа, — ну вот, мне снова пришлось соврать. Наверно, Гарденина права.... Но не могла же я взять и сказать: «Лучшая подруга ополчилась на меня из-за романа с преподавателем. Каким таким преподавателем? Да ты его видела однажды, он к нам домой приходил вместе с сыном».

Или могла?! Если Верстовский вновь повернется ко мне, и наши отношения пойдут по нарастающей, мне ведь рано или поздно придется сознаться родителям?!

В полном раздрае я скрылась в своей комнате и сидела там до самого ужина.

«Марго, здравствуй. Ты дома?» - пришло сообщение поздним вечером.

Я вздрогнула и подошла к окну. Напротив подъезда стоял черный блестящий автомобиль. Ничего не ответив, я выбежала в коридор, спешно обуваясь и натягивая весеннюю куртку.

- Ты куда? - опять встрепенулась мама. - Уже поздно!

- Мне надо в магазин за... прокладками. Я мигом!

37.2. Договоренность

Честно говоря, я не то, чтобы забыла о декане за последние дни... Но явно стала думать о нем реже и не с такой маниакальностью. И была приятно удивлена тем фактом, что он напомнил о себе первым.

День прибавлял регулярно, и морозы стояли уже не такие трескучие. Вот-вот должен был начаться апрель, но, как обычно в эту пору, дубак не спешил отступать, а нежаркое столичное лето пока что могло только сниться. Выходя из подъезда, я не только плотнее запахнула куртку, но и накинула капюшон — помимо холода, меня волновали возможные взгляды соседских бабушек, с завидной регулярностью сканирующие двор на предмет выявления любых необычных явлений. А студентка с пятого этажа, садящаяся в дорогой автомобиль ко взрослому мужчине, была событием не необычным, а прямо-таки экстраординарным.

Стоит одной из бабулек засечь меня, и новость разлетится по району с голубями. Думаю, не минует она и моих родителей. Мама, к счастью, считала себя выше того, что сидеть на лавочке вместе с великовозрастными сплетницами, но в случае чего «добрые люди» непременно поставят ее в известность. В силу молодости, внешности и каких-то других признаков я и так была поставлена бабушками под усиленный контроль.

Потому я решила подстраховаться и пройти мимо машины Верстовского. Пройти, намеренно покачивая бедрами и иногда оглядываясь назад. Наверное, прозорливый Вениамин Эдуардович понял мои намерения, либо в нем просто включился азарт охотника-преследователя, но автомобиль медленно двинулся вслед за мной.

Дойдя до следующего дома, где бабульки мониторили уже своих нимфеток, я затормозила и села в автомобиль на переднее сидение.

- И что это было? - вместо приветствия спросил Верстовский. Мда, с «прозорливостью» я явно переборщила.

- Конспирация.

- О.