Дрянной декан (СИ)

Восторженный Стас Мильнев, большой любитель порнографии, занял место в оркестровой яме, чтобы лучше видеть (яма была, а оркестра - нет: он переживал не лучшие времена, поэтому на спектакле решили обойтись без него). Студенты, исполняющие обязанности работников сцены, приготовились двигать воздух - декорации были пока не готовы. На сцену поднялись задействованные в начале пьесы актеры - все, кроме Ромки, который болел. Вместо него режиссер временно поставил Иннокентия - субтильного паренька, до сего момента играющего второстепенного ушастого из свиты короля эльфов Оберона.

Худенький Кеша встал рядом со мной и ощутимо затрясся, подавленный свалившейся на него ответственностью и оглушенный эротичностью наших с Юлей нарядов. Когда пришла очередь его реплики, он смог разве что открыть и закрыть рот, глядя на меня.

- Прекращай пялиться в декольте Красовской, - строго сказал Верстовский, - там нет текста. Текст должен быть у тебя в голове!

- Но я не учил эту роль, Вениамин Эдуардович, - попытался возразить Иннокентий. - До этого дня у меня было всего три реплики!

- Кто-нибудь, дайте ему распечатку роли Лизандра, - горестно вздохнул декан.

Юля старалась вовсю. Она терпеть не могла Елену и ее партию, но оттого играла только лучше. Бывшую подругу бесила роль гречанки, бегающей за своим возлюбленным Деметрием с параноидальным упорством и полным отсутствием чувства собственного достоинства.

Я - как собачка. Бей меня, Деметрий, - подвывала она.

Я буду только ластиться к тебе.

Считай меня своей собачкой: бей,

Пинай, забрось, забудь; но лишь позволь

Мне, недостойной, за тобой идти.

Могу ли я просить о худшем месте

В твоей любви, - хоть я о нем мечтаю, -

Чем место, подобающее псу?

- Кстати, у Красовской и Гардениной будут небольшие изменения текста во второй сцене, - после небольшого перерыва сказал декан. - В том месте, где упоминается рост персонажей.

Мы с Юлей переглянулись - растерянно, но оттого не менее неприязненно. Действительно, во время заварушки в лесу Елена и Гермия ссорятся из-за мужчин и начинают отпускать «некорректные» замечания касательно слишком большого/маленького роста друг друга. Во время репетиций мы постоянно спотыкались на этом моменте, так как по сюжету «коротышкой» была Гермия, а «дылдой» - Елена. В нашем же с Юлей случае все обстояло с точностью наоборот.

- Мы с Игорем Олеговичем распечатали для вас новые реплики, - продолжил Верстовский. - Парни, передайте им листочки, пожалуйста.

Я взяла новую версию текста и чуть было не прыснула со смеха. Гарденина, напротив, надулась и сделалась красной, будто помидор. Мы приготовились разыгрывать сцену на четверых: две девушки-подруги и двое мужчин, изначально добивающихся руки Гермии, но из-за проделков эльфов спешно «перевлюбившихся» в Елену.

Так вот что! Ты - обманщица, ты - язва, - начала я.

Воровка! Значит, ночью ты прокралась

И сердце у него украла?

Нет у тебя ни робости, ни капли

Девичьего стыда;

Стыдись, стыдись, ты, лицемерка, кукла!

Гарденина всплеснула руками и выкатила глаза:

Что? Кукла я? Ах, вот твоя игра!

Так ты наш рост сравнила перед ним

И похвалялась вышиной своей,

Своей фигурой, длинною фигурой...

Мелкая Юля показала рукой куда-то в зал, возможно, имея в виду Вениамина Эдуардовича. Она все больше распалялась. Бывшая подруга всегда считала себя чересчур низкой, и теперь ее комплекс усилился во сто крат.

Высоким ростом ты его пленила

И выросла во мнении его

Лишь потому, что ростом я мала?

Как, я мала, раскрашенная жердь?

Как, я мала? Не так уж я мала,

Чтоб не достать до глаз твоих ногтями!

В зале начали смеяться. Я повернулась к исполнителям ролей Деметрия и Лизандра и приготовилась читать дальше. Те еле сдерживали слезы.

Когда она сердита, с ней беда.

Она была и в школе сущей ведьмой.

И хоть мала, она душой свирепа!

Со зрительных рядов захохотали в голос.

- Опять "мала"! И все о малом росте! - Гарденина взвилась и подскочила ко мне. Казалось, еще секунда, и она кинется на меня с кулаками. Юноши встали между нами. - Зачем вы ей даете издеваться? Пустите к ней!

Во всех эмоциональных сценах между Гермией и Еленой нам с Юлей практически не приходилось задействовать актёрские способности: искры летели сами по себе, а в написанных сотни лет назад диалогах проступали наши подлинные яд, ненависть и негодование. Сейчас же Верстовский на пару с режиссером устроили собравшимся целое шоу.

После нас из-за кулис вышли эльфы во главе с Титанией и Обероном. Танец девушек-фей в костюмах от озабоченного модельера превратился в праздник разнузданной чувственности. Работники сцены, понукаемые Верстовским, усиленно двигали невидимые деревья, мы же с Юлей, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.

Я присела в тёмном уголке за тяжёлыми бархатными портьерами, утирая выступивший на лбу пот и пытаясь унять бешено стучащее сердце. Обида на лучшую подругу никак не хотела стихать. Возможно, я первая задела ее, но теперь именно я чувствовала себя пострадавшей стороной и злилась на неё не меньше, чем она на меня. И некогда пламенная дружба обернулась войной без конца и края.