Дрянной декан (СИ)

Проверив обстановку, я схватила декана за грудки и втащила его за собой в одну из кабинок. Он закрыл замок и без лишних слов припечатал меня к стене, приподнимая подол платья и саму меня заодно. Я обхватила его ногами, подставила губы под жадный поцелуй и на этом «Лючия ди Ламмермур» была для нас окончена.

41. Травля

И ненависть мучительна и нежность.

И ненависть и нежность - тот же пыл

Слепых, из ничего возникших сил,

Пустая тягость, тяжкая забава,

("Ромео и Джульетта», У. Шекспир)

«Любовная идиллия на фоне стремительно апокалипсирующего мира» — если бы по моей жизни писали книгу, нынешняя глава ее называлась бы именно так.

Следующие неделю или две она протекала однообразным, безумно-ужасным образом, ибо некоторые моменты её были до безумия приятными, а некоторые - просто ужасными.

Все чудесные мгновения, проведённые рядом с Вениамином, превращались в бледную тень воспоминаний, стоило мне зайти в аудиторию к собственной группе. А неприятные часы занятий, полные холодного насмешливого игнора, обращались в прах, когда я снова оказывалась в его объятиях.

Мильнев, по какой-то причине решивший стать моим верным рыцарем на период репрессий, стоически переносил вместо со мной все насмешки, записки и косые взгляды. Не скажу, что его общество доставляло мне большое удовольствие, но вместо с ним было лучше, чем совсем одной.

Я решила не пытаться вызвать Юлю на диалог. Просто не знала, как и о чем нам теперь разговаривать. Кажется, наступила наша персональная точка невозврата, после которой любые попытки сблизиться были обречены на провал. Даже просто ходить с ней в один и тот же вуз стало невыносимым. А уж постоянно видеть ее на занятиях было сродни психологический пытке. Учеба в Ливере, которая так зажигала и вдохновляла в первое время, стала для меня каторгой.

Помимо унизительных записок, то и дело появляющихся на моей парте, группа никак не показывала свое отношение ко мне. Не уверена, что полный игнор можно отнести к нейтральной позиции, но в целом меня не так уж и доставали. Никто не цеплялся ко мне, не приставал с нетактичными вопросами, не смеялся в открытую. Вместо этого меня сопровождал непрерывный шлейф из шепотков, сдавленных смешков и косых взглядов. И поток их не иссякал даже тогда, когда я выходила из аудитории и отправлялась в столовую, холл или другой лекторий.

-У меня началась паранойя, или все и правда смотрят на нас? - спросила я Мильнева, когда мы шли по университетскому коридору.

- Не на нас, а на тебя.

- Что еще случилось? - мне пришлось остановиться и дать бросившемуся вскачь сердцу время немного угомониться. Стоит заметить, весна выдалась очень уж нервотрепная для моего главного мышечного органа — оно вечно сбивалось с ритма и совершало действия, ему не свойственные: то радостно подпрыгивало к самому горлу, то тревожно падало в кишечник. Я уже забыла то благословенное время, когда состояние мое было плавное и расслабленное, а сердце стучало ровно и умиротворенно. Будь то любовная лихорадка или стресс из-за усиливающейся травли, организм реагировал примерно одинаковым образом.

- Кто-то что-то ляпнул на студенческом форуме, и началось. Теперь мы вдвоём против целого мира, Красовская!

Стас приобнял меня за плечи и слегка потряс - оказывать моральную поддержку гуманным способом он пока так и не научился.

- Какой кошмар! Что за форум такой, почему я вечно обо всем узнаю последняя?!

- Потому что ты и пришла к нам последней. Хочешь, ссылку дам? Почитаешь, узнаешь о себе много нового.

- Упаси боже, - содрогнулась я. Боюсь даже представить, какими красками и подробностями обросла моя светлая и чистая любовь на форуме студентов-писателей, славящихся богатым воображением и злыми меткими языками.

- Давай притворимся влюбленной парой, и о вас с деканом, глядишь, все и забудут! - Стас, посмеиваясь, обнял меня второй рукой и потянулся губами к моему лицу.

- Даже не думай! - я огрела его по носу и отошла на приличное расстояние, раздраженно шипя.

Все-таки он как был придурком, так и остался. Разве что перешел в категорию придурков-друзей.

Как бы то ни было, мои худшие ожидания оправдывались одно за другим. Скандальная сплетня расползалась по университету, будто черная плесень. Теперь уже не только студенты моей группы обсасывали новость со всех сторон, но и молодежь из других групп, потоков и даже факультетов. Кто будет следующим? Преподаватели? Ректор? Мои родители?..

Чего я совсем не могла понять, так это поведения Ромки. Все то время, пока вокруг меня зрел «заговор», он умудрялся находиться в центре событий и при этом как бы вовне всей этой грязи. Можно подумать, его старались оберегать от злых разговоров, либо он обладал феноменальной способностью фильтровать чужие слова, вбирая только нужное и полезное, а все остальное пропуская мимо ушей.