Дробь

«Ох ебать, да он разговаривать умеет» послышалось мне в ответ от самой нелицеприятной самки, девушка справа засмеялась, девушка слева повернула ко мне свою голову. Я еще раз улыбнулся, своей глупой робкой улыбкой, коронной доброжелательностью, кричащей что–то вроде «смотрите, я хочу понравиться всем, смотрите я бесхребетная тряпка, смотрите, я боюсь вас и вашего мнения, пожалуйста, думайте обо мне хорошо, я доброжелателен, я позитивен, я улыбчив, пожалуйста, составьте обо мне хорошее мнение».

Я решил выдать тираду, просто поговорить, поделиться мыслями, я обратил свой взгляд на девушку справа, она улыбалась, на мгновение мне показалось, что я могу ей нравиться, и я, глядя ей в глаза и обращаясь только к ней, выдал что–то вроде «Вы ведь читали сказки Льюиса Кэролла? Читали ведь? Про Алису? В зазеркалье? Ну, так там есть такой занятный спор между Алисой, Траляля и Труляля, по поводу того, что все сняться Черному Королю, что все ненастоящее. Помните? Нет? Ну да это и не суть важно. Я об этом думал и решил, что бог – безумен, а вся вселенная – его шизоидный бред и галлюцинации. Вот. Я просто подумал, что бог ведь тоже однажды очнулся и понял, что он есть абсолют, всемогущий и безграничный. Наверняка он очень страдал, один, в бездне и хаосе, среди тьмы и в тотальном одиночестве, ведь какой прок от могущества, безграничной силы и прочих божественных сверхспособностей, если ты навечно один, толку от того, что ты совершенен, нет, да и совершенен ты лишь по той причине, что сравнивать тебя не с кем. Наверняка в определенный момент весь хаос и вся бесконечность вокруг стала восприниматься Им как клетка или камера, наверняка ему было очень страшно одному, несмотря даже на то, что Он – бог. Человек, окажись он в таком месте сразу бы сошел с ума или постарался покончить жизнь самоубийством, а Он, наверняка провел там целую вечность, и обречен был на такую же безграничную вечность впереди, мне кажется, даже господь бессилен перед одиночеством и пустотой. Вот тогда он и сошел с ума, просто рехнулся, в своем бреду создал наш сумасшедший мир, сотворил себе подобных людей и всяких животных – все, на что хватило фантазии, ну а поскольку он был безумен, то, соответственно, и наш мир получился не совсем адекватным, люди несуразными, странными, каждый со своими заморочками и страхами, скелетами. Наш мир – по сути сюрреален и тут даже не нужны Сальвадоры Дали и Андре Бретоны, наш мир и без них безумен и полон абсурда, благодаря безумию своего творца. Выходит, что весь мир держится на сознании одного безумца, ведь, когда люди спят, они тоже проектируют маленькие мирки и вселенные со своими персонажами, своей архитектурой, своей логикой, своими слонами и черепахами, но мирки эти маленькие и недолговечные, поскольку людское сознание слабое и примитивное. В то время, как господь может удерживать в своем сознании целые вселенные, с миллиардами персонажей, характеров и личностей, а также прочий антураж в виде законов физики, например. Так вот, я и решил, что все мы привиделись господу в припадке безумия, вызванного беспросветным и нескончаемым одиночеством во мраке хаоса, он компенсировал это вымышленными людьми. Наверняка, он бродит в обличии сумасшедшего бомжа с кучей сумок и лохмотьев или живет в какой–нибудь хибаре, сумасшедший старик, о котором слагают легенды дворовые детишки, а он всего лишь – бог. Учитывая, что время в его сознании течет по–другому, то наверняка наша вселенная – не первая и не последняя, в какой–то момент он проснется, отойдет от галлюцинаций и психозов и некоторое время проживет в гармонии с собой, до тех пор, пока период ремиссии не закончиться и его сознание вновь не сорвется с цепи и не создаст новую вселенную галлюцинаторного бреда, наверняка, более яркую и более сюрреальную, более абсурдную. И так будет продолжаться вечно, миры будут достигать с каждым разом нового пика своей абсурдности, бог будет сходить с ума, пока навечно не погрузиться в абсолютный, бесконечный шизоидный, сюрреальный сон. Как–то так».

Мой голос предательски дрожал в тот момент, интонации скакали как у подростка с ломающимся голосом, но я, тем не менее, говорил громко и отчетливо, хотя по большей части говорил сам собой, поскольку девушка слева лишь изредка поглядывала на меня, бросая недоумевающие взгляды по типу, «какого хера вообще происходит», девушка справа явно потешалась надо мной, оборачиваясь к подругам и смеясь, пусть и мило, но смеясь в голос над моей нелепой улыбкой и моими нелепыми речами, девушка напротив просто закипала и шевелила губами, шепча, по всей видимости, какие–то проклятия. Когда я закончил, я спрятал свой взгляд в стол и замолчал, осознав, что спорол хуйню не там и не тем, кому стоило это говорить.