Дробь

Для начала мне было необходимо несколько отдохнуть, перевести дух, поскольку больно уж насыщенным и богатым до приключений и происшествий оказалось мое утро, а мне, тихоне, паиньке и маменькиному сынку, такое форсированное и остросюжетное развитие событий было не по нраву, я предпочитал более неспешный, даже скорее ленивый и скудный до всплесков ход вещей. Стоит призадуматься, а не потому ли я так несчастен и недоволен своей жизнью? Не потому ли, что сам опасаюсь этой самой жизни, боюсь крутых поворотов, непредсказуемых ходов, внезапностей, тех самых «случайностей, неверностей», в которые был влюблен Бальмонт? Несомненно, это так. Тут даже задумываться не стоит — я так недоволен своим бытием постольку, поскольку оно анорексично и не насыщено, однообразно и рутинно, а рутинно оно потому, что я сам боюсь вносить в него что–то новое и сочное, боюсь «как бы чего не вышло». Моя ссыкливая натура никогда не давала мне жить на широкую ногу, позволять себе безумствовать. Даже напиваясь вдрызг, я, мнительный и опасливый, всегда старался обходить стороной приключения и конфликты, всегда возводил инстинкт самосохранения в Абсолют, не давая чувствам и порывам возобладать над разумом, подавляя свое id своим superego, на выходе получая изодранное в клочки и изувеченное внутренними конфликтами ego. Я — ссыкливое ничто, моя жизнь — одно сплошное избегание и путь в обход. Даже будучи маленьким ребенком, я всегда по пути из школы обходил дворы, где кучковались местные гопники, отжимающие обеденные деньги, брелки, фишки, все, что имело какую–либо ценность, даже шапки, которые можно было потом продать или выменять в ларьке на что–нибудь (лихие 90е). Да что там скрывать, я и сейчас стараюсь стороной обходить лихие шумные компании, даже если это удлиняет мой путь. Я всегда обхожу, избегаю, ухожу от всех мало–мальски значимых и ответственных путей, решений и событий. А потом жалуюсь на то, что в моей жизни ничего не происходит. Нытик и паскуда. В этом моя ссыкливая сущность.

И разговор тут не зря зашел о ссыкливой сущности — не успел я приземлить свои тощие ляжки на мягкое кресло в зале ожидания кинотеатра, как увидел свою уже бывшую благоверную напротив. Я нервно сглотнул, хотя вернее будет сказать, что я имитировал глоток пересохшей глоткой. Она сидела в компании некого сударя, по всей видимости, ее нового избранника, перехватившего эстафетную палочку терпилы и мазохиста этих прокрустовых отношений. Дама таки времени зря не теряла, и я всегда знал об этой ее отличительной особенности — мстительности и взбалмошности.

Казалось бы, все так просто, в таких ситуациях необходимо включать самца, тумблер «режим альфа» задрать вверх и «go on», показывать, у кого тут самый короткий член. Однако Создатель, при проектировании лохмотьев моей душонки несколько просчитался, быть может, пошутил или был с похмелья и просто забыл, не суть, в общем, не было во мне этого модного тумблера решительности и напористости, зато был коротящий разъем мнительности и нерешительности. И вот как раз таки в этот момент он яростно закоротил, засверкал искрами боязни. В свет прожекторов вышла моя ссыкливая сущность, чтобы сыграть свою трагическую роль.

Я, опасаясь как бы меня не заметили раньше времени, стал проигрывать в голове все возможные варианты развития событий, я смерил взглядом моего возможного оппонента, прикинул в голове рост–вес, представил комплекцию, взглянул в лицо, попытался охарактеризовать личность паренька, но не смог — больно типичный, больно стандартный. Слегка волосат, в меру, слегка зауженные джинсы, в меру, не до колгот, который порой натягиваю я, слегка модная куртка, так, чтобы и не сильно выделяться, но при этом и выглядеть довольно прилично и стильно, кроссовки из скейт–шопа, тоже неброские и довольно обычные, но как бы говорящие о принадлежности индивида к модным молодежным течениям, о его осведомленности в тренадах нынешнего поколения. Я анализировал и сканировал, представлял свой подход, представлял, что скажу и что отвечу, думал куда ударю и в какой момент, да так, чтобы в итоге не оказаться на полу с выстегнутыми зубами. Представлял также и напряженную беседу с пассией, возможные ее фразы, возможные мои ответы, возможные претензии обеих сторон, любопытно было и то, за кого же она заступиться, случись сейчас потасовка, что будет кричать и кого поддерживать. Я анализировал, анализировал, анализировал. Но выстраивая все новые и новые проекты и прогнозы, я все больше боялся, ссыкливая сущность росла, как злокачественная опухоль, пульсировала и истекала собственными соками.