Друг моего отца

– Может, мы еще всех выгоним и будем только с вами работать? Что за воспитание! – отдышавшись, он великодушно вытянул один из билетов и буквально кинул им мне в лицо. – Значит так, у вас последний шанс. Готовьтесь, Смирнова! Спрошу вас последней. Не расскажете – сразу обеспечу вам комиссию.

Так и хотелось плюнуть, уйти и пусть собирает комиссию. Но с другой стороны, билеты из Нижнего Новгорода туда-обратно, мягко говоря, не дешевые. Это еще ладно, затянула бы пояс потуже и на гречневую диету, только моя начальница строго приказала быть на работе завтра. Либо увольнение. Так что, снова взяв билет, отправилась учить.

Зал опустел к одиннадцати вечера. На улице стояла ночь. Олег все еще сидел в авто, будучи полностью уверенным: я внутри.

– Что же, Леночка, – обратился ко мне старик, когда дверь за последним двоечником закрылась. К слову, я впервые видела, как лишь за знание формулы воды ставят тройку. – Берите стул, садитесь рядом. Будем с вами работать и по домам.

Когда я умостилась рядом, старик вдруг оборвал меня на первом вопросе, аккуратно положив пальцы на мое предплечье:

– Я устал, Леночка. А вы?

– Я тоже, – кратко кивнула головой совершенно не представляя, что последует дальше.

– И ваш многоуважаемый отец потерял дочь, я уверен, – невзначай продолжил он, кивая на мой мою сумочку. – Позвоните ему. Скажите, где находитесь. Я разрешаю.

«Что за игру он ведет?» – недоумевала я, настороженно протянув:

– Не переживайте на этот счет.

Я только воздуха набрала, чтобы отвечать, как тот более настойчиво сжал руку:

– Вы уверены, что хотите тратить еще тридцать минут жизнь на экзамен? – я застопорилась, недоуменно моргая. Словно ожидая правильного вопроса, старик жадно облизал губы. – Вот ваш известный отец, я уверен, так время не разбрасывает. У него другие методы решения проблем, как и у всех депутатов.

И тут меня словно молнией осенило! Тихон Денисович не поставил мне зачет не потому, что ненавидел отца-депутата! А лишь потому, что знал: «Тут приплыла выгодная рыбка!»

– А можно не тратить время на экзамен? – на прямую спросила я, внутри разрываясь от ярости.

– Например, – неопределённо махнул рукой тот, – некоторые студенты заранее побеспокоили о гарантиях зачета. Но я понимаю, почему вы с ними не общаетесь. Не вашего с отцом поля ягоды.

– Я с ними не общаюсь, потому что мы все заочники из разных городов. – сквозь зубы отрапортовала.

– Это не важно, – махнул рукой старик, елейно смеясь. – Думаю, для решения нашего с вами небольшого недоразумения даже не потребуется отвлекать папу от государственных дел. Я уверен, что он достаточно хорошо заботится о дочке и нужные… Так скажем, утешения за испорченные нервные клетки! И так есть у вас с собой.

В наглую взяв мой листик, тот просто написал пример, ответом на который было восемьсот. Именно столько тысяч хотел чертов препод за свой предмет. К слову, даже не профильный! Моя челюсть чуть об пол не ударилась.

– Вау, – с улыбкой протянула я, вскакивая на ноги, подхватывая сумочку и выуживая телефон. Зайдя в банк онлайн, увидела, как Тихон Денисович оскалился лишь от иконки «ВИП-сервис для премиум клиентов». Только он не знал – это остатки былой роскоши. И какого же было его удивление, когда на карте он увидел на миллионы, а двадцать тысяч рублей. С побелевшего лица можно было картины писать! Но я не растерялась и невинно уточнила: – Столько хватит? Только можно я себе на проезд оставлю.

Тихон Денисович воспринял счет мой как личную издевку и оскорбление. Крича что-то о том, что он не только для себя просит, но и для других членов комиссии, поставил мне в зачетке размашистую двойку и выгнал вон. Столько оскорблений в свой адрес я давно и не слышала. И от ужаса бежала по лестнице в слезах лишь с сумочкой и пресловутым листиком с примером.

Без цели и на чистом адреналине я поминала себя заживо, когда возникший на пути намеренно мужчина поймал и прижал к себе, удерживая на месте.

– Лен, – снявший верхнюю одежду, Коробейников теперь караулил меня недалеко от аудитории на первом этаже, – ты чего?

Запыхаясь от горя, стыда и обиды, я ему все и выложила. Как на духу. И листик показала, с точной суммой. Сжав его в кулак, Коробейников опасно улыбнулся. В противовес его мягкой руке, гладящей меня по голове, он холодно до ужаса и низкого до полуобморочного состояния произнёс:

– Что же. Ему пиздец, любовь моя.

– А? – я даже от шока рыдать перестала. «Тебе послышалось!» – уверяла себя я.

А Олег мне в руки вложил карточку золотую, чмокнул в губы и перестал обнимать.

– Иди перекуси. Только немного. Я тебя чуть позже в хорошее месте отвезу. Боюсь, не доедешь голодная. Весь день в аудитории просидела… – от нежности в голосе мужчины я вдруг вспомнила, что забыла верхнюю одежду в аудитории. Заочники по старой доброй традиции ее в гардероб не сдавали.

– А ты? – произнесла резонный вопрос я почему-то испуганно.

– А я поговорю кое с кем, – подмигнул мне тот. Оглянулся, убедился, что мы одни в холле, и шлепнул по пятой точке. – По-мужски.