Другая работа (СИ)

  Под видом светской беседы мой кавалер поведал мне продолжение истории с убийством мистера Бойла. Оказалось, утром Виктор, действительно, отправился отвоевывать меня у Ольсена. Взнуздав свой "шевроле", художник прискакал ко мне на квартиру, но уже не застал меня. Я отправилась в редакцию. Виктор же развил бурную детективную деятельность, чтобы с помощью фактов одолеть полицейских. Кроме разгадки происшествия с моими отпечатками пальцев он раздобыл немало других сведений.

  Эндрю Бойл, управляющий в нашем и еще в двух других домах, принадлежащих его тетке Марии Гилберт, был убит в своей квартире на втором этаже в субботу около семи часов вечера. Он сидел за столом, когда его сзади ударили по голове тяжелой хрустальной пепельницей, а затем задушили подушкой. На столе лежала та самая газета. Так что интерес Ольсена к моей персоне был вполне оправдан. Тем более, что по словам консьержа, у Бойла в тот вечер не было никаких гостей, разве только кто-то из жильцов подъезда мог нанести конфиденциальный визит племяннику хозяйки дома. Сама тетя Мария, кстати, тоже могла подняться со своего первого этажа на второй, незамеченной стражем входной двери.

  Наконец, Виктор раздобыл оружие, с помощью которого собирался укротить инспектора. Затраты художника на это предприятие составили десять долларов, а консьерж получил ровно такую же прибыль и при этом скрыл от моего "спасителя", что в помощи я больше не нуждаюсь и, что вышла за порог дома не в наручниках.

  Откровенно говоря, мне не следовало браться за этот рассказ. Я же не присутствовала при допросах свидетелей, даже консьержа Виктор пытал без моего участия. Я могу только догадываться примерно о тысяче подробностей, а о многих фактах мне известно лишь со слов Виктора. Подумайте, готовы ли вы довериться болтовне художника и моей проницательности? Хорошо, оставим мою проницательность в покое, вот вам "факты" от мистера Лемана.

  Оказывается, инспектор полиции Уолт Ольсен и мистер Леман были знакомы друг с другом, хотя это и стало для меня новостью, однако ни капельки не удивило. В изложении Виктора сцена "выяснения некоторых обстоятельств" выглядела буднично и скучно. Вот, об этом я вам и говорила! Моя проницательность усмехалась и твердила, что я пропустила настоящее цирковое представление, а Виктор настаивал... На мое замечание о том, что мистер Ольсен не мог столь легко сбросить со счетов такую замечательную подозреваемую как я, Виктор возразил, что у инспектора имеется некоторая дополнительная информация. И согласно этой информации у любого прохожего с улицы тоже была возможность проникнуть незамеченным внутрь нашего дома. За час или всего за несколько минут до убийства Энди Бойла, точно сказать трудно, консьерж отлучался в кладовку, это за углом дома, за лопатой для уборки снега, и дверь в подъезд некоторое время не была заперта. Сидевший в засаде злоумышленник вполне мог воспользоваться таким моментом.

  - Только все это ерунда, - подвел итог мой знакомый художник.

  - Ерунда? Значит, вы уверены, что убийца живет в одном подъезде со мною? Вы это хотите сказать?

  - Вероятно, так оно и есть, и вот почему. Преступник воспользовался тем, что подвернулось ему под руку, но ни пепельницы, ни пресс-папье могло поблизости не оказаться, и что тогда?

  - И что тогда? - С готовностью подхватила я.

  - Что тогда, я не знаю, а только преступник не приготовил заранее орудие убийства, следовательно, он, скорее всего, сперва и не собирался убивать Бойла. К чему в таком случае сидеть в засаде и поджидать, когда отлучится консьерж?

  - А отпечатки пальцев?

  - Но вы ведь уже...

  - Я не об этом, - не особенно вежливо перебила я художника, - отпечатки пальцев на пепельнице. На подушке их, наверно, не отыщешь? Нет? Вообще, в квартире, на дверной ручке?

  - Я даже и не спрашивал об этом Ольсена, но уверен, что если бы его людям удалось отыскать что-нибудь, сегодня утром инспектор не покинул бы ваш дом без добычи.

  Видимо, тут Виктор собрался поставить точку в истории с убийством, и вокруг этой точки повернуть разговор совсем в другую сторону, и такой разговор мне удавалось некоторое время более или менее связно поддерживать. Я кивала, улыбалась, сокрушалась и восхищалась необычайно снежными декабрьскими днями, а сама думала, каково мне будет жить дальше в этом доме, зная, что где-то за стеной преспокойно спит, смотрит телевизор и принимает душ убийца? "Глупости, он же не маньяк, какое ему до меня дело, с Гилбертом у него были какие-то свои счеты, я-то тут не при чем", - пыталась утешить я саму себя. Вдруг, со стороны откуда раздавались реплики Виктора до меня донеслось:

  - Я ведь не собираюсь никак ограничивать ваше творчество, разве что попрошу только отказаться от той работы, которая интересна вам исключительно с коммерческой точки зрения. Со своей стороны, я вас могу заверить, в финансовом отношении вы ничего не потеряете.