Другая сестра Беннет

Он ободряюще улыбнулся сидящим за столом, но не встретил особого энтузиазма в ответ. По лицу мистера Хейворда нельзя было сказать, что он рад пополнению в их компании, да и миссис Гардинер, которая не питала любви ни к Херстам, ни к Кэролайн Бингли, выглядела столь же суровой. Мэри встревожило, что мистер Райдер упомянул ее имя. Не она ли отчасти виновата в его приезде? Если бы она не описывала мистеру Райдеру предстоящую поездку с таким волнением, возможно, мысль о том, чтобы последовать за ними, никогда бы не пришла ему в голову.

– Мне очень жаль, если я слишком расхвалила мистеру Райдеру наши планы. Уверяю вас, я не давала ему никаких оснований полагать, будто он должен присоединиться к нам.

Миссис Гардинер тут же заявила, что никто и мысли такой не допускал. Ее муж похлопал Мэри по руке и сказал, что ей не нужно так себя корить; мистер Хейворд, однако, промолчал, но взял письмо и внимательно перечитал его, словно пытался найти между строк какой-то скрытый смысл. Больше на эту тему не было сказано ни слова, и вскоре мистер Гардинер и мистер Хейворд, извинившись, отправились на поиски хозяина гостиницы, чтобы узнать его мнение о возможности подъема на Скофелл. Как только они ушли, миссис Гардинер потянулась за последним тостом.

– Еда здесь такая вкусная. Я даже рада, что мы запланировали так много прогулок, иначе моя фигура была бы окончательно испорчена.

Она намазала масло гуще, чем привыкла делать дома, и принялась есть с заметным удовольствием.

– Похоже, ты не очень-то рада нашим нежданным гостям.

– Нам было так хорошо и приятно проводить время вместе, – сказала Мэри, – что вряд ли станет еще лучше от прибавления в компании. Должна признаться, я не обладаю настолько добрым характером для того, чтобы радоваться появлению мисс Бингли. Да и чета Херстов едва ли нравится мне больше нее.

Миссис Гардинер отложила остатки хлеба и налила себе еще чаю.

– Интересно, тебя волнует только присутствие двух злобных сестер? Или приезд мистера Райдера производит такой же эффект?

На мгновение между ними повисла тишина, слышался лишь звон тарелок, когда слуги убирали со столов.

– Мистер Райдер? Я не совсем понимаю. Почему он должен меня волновать?

– Мне кажется, ты ему нравишься. А явная, неприкрытая симпатия со стороны красивого мужчины – это всегда очень волнующе.

Мэри попыталась возразить, но тетя остановила ее жестом.

– Это вызывает в душе самые разные эмоции, особенно когда на этого мужчину претендует другая женщина. Понимание того, что мы с легкостью завоевали бы столь желанный ей объект, если бы приложили чуть больше усилий, придает этому объекту лишь большую привлекательность. И чем больше она показывает, что хочет его, тем более желанным для нас он становится.

Миссис Гардинер осмотрела оставшиеся на столе вазочки с вареньем, взяла чайную ложку и аккуратно намазала варенье на остатки своего тоста.

– Боюсь, это не с лучшей стороны характеризует нас, женщин, но так оно и есть.

– Вы очень прямолинейны.

– Иногда мне кажется, что без прямолинейности не обойтись. В Лондоне для меня было очевидно – да и для тебя, полагаю, тоже, – что мисс Бингли вешается на мистера Райдера. Ее приезд сюда лишь подтверждает это. Не думаю, что она стала бы трястись несколько сотен миль по плохим дорогам ради удовольствия побывать в нашем обществе.

– Я согласна, это маловероятно, – признала Мэри.

– Она полна решимости заполучить его любой ценой. И я думаю, она прекрасно знает, кто стоит у нее на пути.

– Если я правильно поняла ваши слова, то и вы, и мисс Бингли совершенно не правы. Я считаю мистера Райдера своим другом, не более.

– Когда его нет рядом, я уверена, ты так о нем и думаешь. Но если вы станете проводить много времени вместе, тебе, возможно, станет труднее оставаться к нему равнодушной. Он человек весьма обаятельный, живой, очень уверенный в себе. И я думаю, что он способен очень убедительно признаваться в чувствах – в отличие от других мужчин, которые, несмотря на все свои разговоры о чувствах и эмоциях, не осмеливаются открыто в чем-то признаться или совершить какой-то смелый поступок.

Мэри взяла огрызок хлеба и принялась катать его по скатерти.

– Я не уверена, что понимаю, – осмелилась заявить она. – Думаю, вы знаете, что я… Ну, что я очень высокого мнения о мистере Хейворде. Я очень надеюсь… я допускаю мысль… что наши симпатии с ним взаимны.

Мэри не могла встретиться взглядом с тетей, когда произносила вслух свою самую сокровенную мысль.

– Но теперь вы, кажется, предполагаете, что он может не ответить мне взаимностью, что у него может не хватить для этого смелости или уверенности. Значит, я неправильно поняла его чувства? Неужели я ошибаюсь, полагая, будто он питает ко мне симпатию?

Когда Мэри подняла глаза, то выглядела такой огорченной, такой встревоженной, что миссис Гардинер потянулась через стол и взяла племянницу за руку.