Другой край мира

– Я не могу там спать. Вчера я пришёл поздно ночью, и Тамир с Аретом показали мне, что у вас где, а сами пошли спать. Я пришёл вниз, в спальню, но как же там у вас жарко! Воло считал что-то на бумажке и ругался, а кир Конда опять писал свои ноты и мычал, и мне мешал его свет. Потом Конда пошел мыться, я встал на стол, открыл окно и задул его светильник, при этом случайно уронил его ноты. Воло сказал мне, что все, кого что-то не устраивает, могут валить на сеновал и спать там, потому что на сеновале и прохладно, и темно. Я пошел на сеновал и лёг тут, но быстро замёрз. Тогда, чтоб согреться, я начал ходить туда-сюда, но на меня из темноты накинулся какой-то зверёк и больно укусил. Я бросился за ним, он кинулся в подворотню, выбежал прочь из двора и драпанул наутёк вдоль стены. Я бежал за ним, но потерял сапог, и он сильно обогнал меня. Я к этому моменту был уже так зол на весь белый свет, что решил всё равно во что бы то ни стало догнать этого мелкого паршивца, который кусает людей. Я думал, это какой-нибудь хорёк пришёл охотиться на мышей, но он свернул в чьи-то освещённые ворота, и я увидел, что это простой кот. Обратно на сеновал мне не хотелось, потому что ваша собака, которая спит внизу, очень громко храпит и стонет во сне, и я пошёл спать на корабль. Но когда я наконец пришёл к затону, чтобы взять шлюпку и забраться наверх, на меня из темноты начали орать какие-то люди. Они орали: «Да когда же ты угомонишься, Лойка, драли бы духи тебя по твоей непоседливой заднице в четыре розги» и ещё много чего разного про этого Лойку, и я решил, что надо найти более тихое место. Но тут наступило утро, я пошёл обратно на ваш двор, чтобы поспать, пока кира Конды и Воло нет в комнате. По дороге встретил Тамира и Арета, и мы поехали на телегах в какие-то пещеры, где мне дали кирку и показали, где ковырять, и я ковырял, пока какой-то парень не подошел и не сказал: «Ну и яростно же ты лупишь. Тоже, небось, для бодрости представляешь себе девчонку, которая бросила тебя ради кузнеца?». Мы какое-то время работали рядом, и он при каждом ударе бранил какую-то Дорти. Потом он спросил, откуда я, и я сказал: «Из Ордалла». Тогда ко мне подошли люди, посадили на телегу и вместе с мешками отвезли обратно в деревню, и я пришёл сюда спать. Я ничего не понял и очень устал, но было интересно.

Аяна беззвучно хохотала, держась за живот, пока у неё не заболели щёки от смеха.

– Слушай, как тебя там... У вас тут есть что поесть? Я немного пошарил у вас около стола, но нашел только кашу с какими-то потрохами. Она была совсем несолёная и её было очень мало, – сказал Верделл, почесывая голову.

– Меня зовут Аяна. Верделл, ты съел кашу нашей собаки, которая громко стонет и храпит во сне.

Верделл замолчал, потом грустно вздохнул.

– Пойдём, я соберу тебе поесть, – предложила Аяна. – Ты случайно не знаешь, кто уже вернулся, а кто ещё нет?

– Да, я видел, как вернулась женщина с короткими волосами, её муж и ребёнок. Ещё пришла та красивая высокая кира с длинными волосами, вроде бы её зовут олем Лали, а потом кир Або, которого я видел сегодня в пещере. Дети были в детской с Солой, они постоянно орали её имя, стоило ей выйти во двор, но она их в конце концов уложила спать, – сообщил он, пока шёл за ней через двор. – Тамир и Арет не придут, они ночуют у сына столяра. Их младший брат хотел пойти с ними, но его не взяли, поэтому он подождал, пока они уйдут, и пошёл за ними сам. Ещё одна сестра Тамира и Арета, кирья Айи, должна была вернуться, но не пришла, и я слышал, как кир Або сказал, что она, наверное, осталась у подруги.

Они зашли к зимнему очагу, он уселся за стол, и Аяна принесла из кладовой блюдо с копченой рыбой, завернутым в тряпицу хлебом и варёными клубнями соланума, потом представила, как он махал киркой в выработке, и вынесла ему большой кусок сыра, стакан молока, твёрдый медовый пряник, орехи и немного тянучек.

Она наконец могла рассмотреть его при свете. Верделл был худой, некрупный, ростом на палец выше её самой, а довольно коротко остриженные тёмные волосы бодро торчали в разные стороны. Она поставила на стол кружку и заварник, села и подвинула ему блюдо, отломив немного сыра и себе.

– О, спасибо! – сказал он, набивая рот всем сразу. – Если у вас так питаются катьонте в деревне, то что же едят кир и кира?

– Что такое катьо...нты?

– Ну, те, кто прислуживает киру, кире и их детям. Как вас называют?

– Воло называл меня «кирья», а то слово, что ты сказал, я не понимаю.

Верделл вскочил, оправляя кожаную безрукавку и кланяясь.

– Прости меня, кирья, я, наверное, перепутал твоё имя. Мне показалось, ты сказала, что тебя зовут Аяна, и я подумал, что ты катьонте в этом доме. Я мало спал и ещё меньше пока тут понимаю. Никак не разберусь, кто есть кто.

– Всё правильно, меня зовут Аяна, но моё ласковое имя — Айи. Верделл, кто такие катьонте?

Верделл вытянул губы трубочкой и поднял брови, при этом разглядывая верхнюю застёжку на своей безрукавке и теребя пояс штанов.

– Верделл!