Другой край мира

Он зашёл в дом и вскоре вернулся с коробочкой для Нэни и круглой деревянной рамкой.

– Это пяльцы. Я увидел такие в доме олем Ораи, когда ездил туда с дядей на подгонку его праздничного кафтана. Смотри, внешний обод разъёмный. Тебе не придётся крепить ткань нитками по бокам.

– Спасибо! – Аяна была тронута. – Но я родилась зимой. До моего праздника рождения еще далеко.

– А это просто так, – улыбнулся Алгар. – Я несколько дней не видел тебя, Айи. Я как-то на прошлой неделе проводил тебя до дома, но ты, наверное, не помнишь. Я думал, мне придётся нести тебя на руках в кровать, настолько сонная ты была.

Аяна виновато улыбнулась, а он внезапно шагнул к ней, подхватил на руки и покружил. У неё от неожиданности всё замерло внутри, а потом она в восторге засмеялась.

– Пусти, Алгар! Я тяжёлая!

– Ты не тяжёлая.

Он остановился, держа её на руках, потом медленно опустил на землю.

– Прости мой порыв. Я просто так счастлив за Миира! Если бы ты знала, как он намозолил мне глаза, пока ходил туда-сюда по комнате, выдирая в отчаянии волосы и мечтая о Нэни. Его радость окрыляет меня.

Он взял Аяну за руку.

– Поехали на праздник. Верхом!

Она удивилась, но Алгар не дал ей времени на раздумья, выводя из конюшни рыжую лошадь арем Тосса. Аяна тревожно посмотрела на него.

– Дядя сказал, что Юшти могут брать все, кому она нужна, – успокоил он Аяну.

Он сел на лошадь и протянул руку. Аяна, заразившись его задором, со смехом взялась за неё и забралась сзади, и Алгар направил лошадь из двора, сразу за воротами подняв в рысь.

Аяна держалась за него двумя руками, но кобылка рысила чрезвычайно тряско, а Алгар к тому же направил её длинной объездной тропинкой. Аяне приходилось всё ближе придвигаться к нему, и, когда они добрались до общего двора, она уже обнимала его за грудь, прижимаясь всем телом к его спине.

Миир встретил их у ворот и протянул к ней руки. Аяна соскочила вниз. Он посмотрел на лошадь, потом на Алгара, подняв бровь.

– Она же тряская, – полувопросительно сказал он.

Алгар с восторгом покивал, и лицо Миира понимающе прояснилось. Он погрозил брату пальцем и ушёл обратно во двор.

– Тили! – крикнула Аяна подруге, которая поправляла корзинки, блюда и кувшины на столе, – Пойдём, переоденемся!

Тили махнула ей рукой, и Аяна задрала голову на Алгара, который крутился рядом на рыжей кобыле, весьма довольный собой.

– Мы с Тили пойдём тоже принарядимся, – с улыбкой сказала она. – Твоя мама сказала, что ты припас для меня угощение.

– Конечно! – сказал Алгар, спешился и пошёл привязывать кобылу. – Приходи, я буду ждать!

Тили наконец закончила поправлять скатерти и вышла к ней.

– Стол наряжен, теперь пойдём и мы с тобой прихорошимся. Аяна, что вообще у тебя есть из нарядного?

– Ничего. Безрукавка мне мала. Тили, да ладно, я просто надену вышитую рубаху и сверху накину куртку. Мы всё равно будем танцевать, придётся скинуть куртку.

– Ну ладно. Я пойду переплету волосы. Как Нэни удается сохранять прическу в таком виде? Она с утра тут крутится, да ещё Миир... её отвлёк. И всё равно – волосок к волоску.

– У неё особая сила, – серьёзно сказала Аяна. – Нам с тобой она недоступна.

– Ну и ладно, – Тили пожала плечами. – Всё, я пошла.

Аяна шла и размышляла. Ей, в отличии от Тили, было немного обидно, что у неё нет такой силы, как у Нэни. С другой стороны, ведь глупо было бы обижаться на то, что у кого-то зелёные глаза, когда у тебя, к примеру, серые, или на то, что у кого-то прямые волосы, а у тебя буйные кудри вьются на голове. Нэни в любой одежде умудрялась выглядеть привлекательно, ну, наверное, кроме такой, как у неё, Аяны. Статное, плавное тело Нэни смешно бы выглядело в детских коротких штанишках и безрукавке. Сестра привлекала внимание одним своим появлением, и все, мужчины и женщины, поворачивали головы ей вслед. Ох, сколько девушек вздохнут сегодня спокойно, после того, как красной лентой будут связаны запястья Миира и Нэни!

У Аяны не было такой притягательности. Не было очарования Тили, серьёзности и рассудительности Олеми, она не обладала той неведомой и мощной силой, которая раньше была в маме, но иссякла, а теперь постепенно, капля за каплей, возвращалась. Что же было у неё?

Тупая. Слепая. Снулая рыба. Никакая.

Она остановилась, перед глазами потемнело. Пасси была права, говоря те злые слова. В ней не было ничего привлекательного. Эта непонятно откуда взявшаяся любовь Алгара к ней тоже была просто ошибкой.

– Кирья? – прозвучало вопросительно из ворот, и она подняла глаза.

25. Я и есть взрослая

Конда стоял перед ней. Аяна онемела от восхищения.

Он нарядился, собираясь на праздник, и достал из сундука, по-видимому, лучшую рубашку — из седы, с кружевными манжетами, белую, гладкую, тонкую. Теперь его тёмные глаза казались ещё ярче, а загорелая кожа — ещё чуть смуглее.