Друид

– Что?!. – Захлебнулась от возмущения Остель. – Мне сообщили, что за него отвалили 30 миллионов евро. Он стоит дороже чем этот комплекс. А вы поверили ему?! Поверили этим басням?!

Она в отчаянии закрыла лицо руками, повернулась, будто хотела спешно уйти, но потом передумала и вернулась в прежнее положение. Оуи не вынес ее мучений и решил помочь ей.

Остель понимала, что это конец ее карьеры, конец ее триумфа, такого провала она не ожидала. Ей была поставлена простая задача – произвести арест профессора и взять под контроль ситуацию в лаборатории, пока не пребудут военные ученые, чтобы принять дела у штатских. И так провалить задание! Ну и черт с ними! В конце концов, сколько можно прожигать свою жизнь выполняя приказы целесообразность которых сомнительна. Вся ее карьера – участие в чем-то лично ей непонятном. Может быть теперь, когда все кончено, она сможет заняться собственной жизнью. Она неожиданно поняла, что в ней что-то надломилось, и теперь она уже не сможет быть прежней, будто сошла с ума. Здравый смысл ей подсказывал, что для человека потерпевшего полный крах, она слишком хорошо себя чувствует. Этому должно было быть логическое объяснение. Должно быть, ее одурманивают каким-то газом, потому и персонал ведет себя так неадекватно. Она встряхнула головой, чтобы сбросить наваждение. Но приподнятое настроение не оставляло ее. Остель помнила последнее средство, которое никогда прежде ее не подводило – злость. Злость вытесняет отчаяние, радость, боль, страх, одиночество и многое другое, что она в изобилии испытывала в своей жизни. И она постаралась разозлиться на себя, что позволяет себе быть такой слабой, ничтожной неудачницей. Она подняла взгляд и зацепилась за самого странного субъекта. Этот смазливый, улыбающийся юнец в греческой накидке явно не вписывался в общий контекст лаборатории. Он словно сбежал с маскарада и теперь, не отрываясь, пялился прямо на нее. Да, сомнений быть не могло, это он виновен во всех ее проблемах, это он гипнотизирует ее, он гипнотизирует всех… Злость молнией ударила ей в голову. Одним движением она выхватила свой Магнум и приставила его ко лбу незнакомца.

– Прекрати это, слышишь! – Властно скомандовала она.

– О, нет! – Испугалась Мария.

– Вот и конец всему! – Подумала София.

– Эх, а какой был чувак! – Сокрушался Генри.

– Что прекратить? – Совершенно обыденно спросил Оуи.

Все остолбенели. Остель от этого спокойного голоса, а ученые от звуков, которые услышали их уши.

– Ты можешь говорить?! – С какой-то досадой, или даже упреком воскликнул Генри.

– А ты подумал, что я не могу? – Удивился Оуи и посмотрел на Генри с такой обезоруживающей нежностью, что тому стало немного неловко.

Пистолет Остель теперь бестолково смотрел в висок смазливого. Такой игнор она просто не могла переносить.

– Да я тебе сейчас мозги вышибу! – Буквально заорала она и истерически прыснула, представив себе, как по-идиотски она сейчас выглядит.

Ее спутники забеспокоились, стали неуверенно переминаться. Команды к активным действиям они не получали, но ситуация впервые, но явно, выходила из-под контроля.

– Она не сделает этого.– Успокаивающе поднял руку Оуи, отвечая на мысленный выкрик Марии.

– Почему это не сделаю? – Неуверенно переступила с ноги на ногу майор.

– Потому что ты добрая и красивая женщина. – С этими словами Оуи медленно поднял руку и нежно прикоснулся тыльной стороной ладони к ее теплой щеке. – Я восхищен твоей силой и упорством, не думал, что женщина может быть способна на такое.

Словно через это прикосновение в сердце Остель влилось его восхищение. Что-то светлое, теплое, знакомое из далекого детства всколыхнулось в ней, и вспомнилась мама в ее родной деревне, мама заплетает ее волосы, а на душе так хорошо и спокойно, нежные материнские прикосновения приятно волнуют, мелкие волоски на шее от этого поднимаются и холодок пробегает по спине. Где-то за окном пропел петух, и запах из русской печи щекочет ноздри. Под босыми ногами прохладные доски пола, немного шершавые, такие знакомые…

Две слезинки проторили себе путь по загорелым щекам Остель. Она и не помнила уже, сколько лет назад последний раз плакала. Забыла это чувство облегчения, которое приходит с подобными слезами в трудные моменты жизни.

– Прекрасное воспоминание. – Умилился в свою очередь и Оуи.

Он нежно забрал у нее пистолет, и аккуратно сунул его обратно в кобуру. Ее руки безвольно повисли, и он по-братски горячо обнял ее, и она рыдала на его плече. А ее спутники изумленно переглядывались, ошеломленные, обескураженные ходом событий.

– Как ты узнал, о чем я вспомнила? – Умоляюще спросила Остель и подняла на него заплаканные глаза.

– Просто я слышу твои мысли, чувствую как ты и вижу то, что вспоминаешь ты. Это было красивое воспоминание. – Мысленно передал ей Оуи.

Когда она увидела, что он говорит не раскрывая рта, поняла смысл его слов, то бессильно упала перед ним на колени.

– Господь мой и бог мой! – Выдохнула она с благоговением.