Дружба с призраком

– Опасность? – переспросила Мария. – Эдвард, я не понимаю.

– Опасность! Опасность! – вслух прокричал у неё за спиной гнусавый голос.

Мария окаменела.

По спине у неё пробежал холодок.

Перехватило дыхание, и Мария не сразу, с трудом, хрипло выдавила:

– Кто…? Кто это… сказал?

Впрочем, голос этот Мария узнала сразу же. Она часто слышала его в своих тревожных снах. Это был голос, постоянно повторявший эхом любые слова её матери.

Одним словом, Гудини это был, вот кто.

Но если Гудини здесь, то где тогда сама мадам Фортуна?

Взгляд лежавшей на матрасе Марии метнулся по кладовке и сразу же наткнулся на пару поношенных туфель-лодочек.

Тук.

Тук.

Тук.

Это постукивала по полу одна из туфель, ожидая, пока Мария всё поймёт. Туфли были надеты на тонкие бледные ноги, торчащие из-под одной из висевших в кладовке шуб.

А над шубой зло сверкнули глаза из-под низко надвинутого на них пурпурного тюрбана.

– Опасность! Опасность! – продолжал кричать Гудини, переступая с ноги на ногу на плече своей хозяйки.

У Марии замерло сердце.

Она прижалась спиной к стене кладовки и молча уставилась в бледное лицо над меховым воротником. Ни на что большее у неё не хватило сил.

Мадам Фортуна недобро рассмеялась, Гудини захлопал крыльями.

– Я давно знала, что ты с кем-то разговариваешь, Мария! – закричала «ясновидящая». – Но и понятия не имела, что это был Эдди!

У Марии закружилась голова.

Откуда её мать может знать Эдварда?

Стоп! Ведь она, Мария, сама обращалась к нему по имени. Совсем недавно, здесь, в кладовке, когда рядом уже была мать. Ну да, звала его, а потом он написал своё сообщение.

Когда Гудини успокоился, наконец, на плече мадам Фортуны, она погладила попугая по его клюву и только после этого перевела свой взгляд на Марию.

– Так вот чем ты здесь занимаешься, когда я этого не вижу, – сказала она и, отшвырнув ногой лежащую на полу шариковую ручку, встала так, чтобы загородить собой дверь кладовки и отрезать Марии путь к бегству. – Я слышала, как жужжит твоя игрушка, – добавила она, указывая пальцем на матрас.

Мария тяжело сглотнула.

Как же она сглупила, когда, удирая отсюда по пожарной лестнице, оставила уоки-токи включённым, да ещё на полную громкость!

– Но ты же знаешь, что тебе запрещено

разговаривать с другими детьми, не так ли? – сурово напомнила мадам Фортуна. Мария кивнула, снова хотела сглотнуть, но не смогла. В горле у неё пересохло. – Да, Мария, актриса из тебя так себе, хотя, надо признать, ты едва меня не одурачила.

У Марии на руках волоски встали дыбом – она вспомнила, что именно эти слова говорила мадам Фортуна по телефону в одном из её кошмарных снов.

– Где же он, Мария? Он сейчас здесь?

– Ч…? Кто…? – жалобно пискнула Мария.

– Эдди. Ты здесь, Эдди?

– Я не понимаю, о чём ты…

– Заткнись, врунишка! Я же слышала, как ты сказала «Эдвард». Я слышала, как ты сказала «сокровище». И как ты сказала «миссис Фишер», я тоже слышала.

Мария повесила голову. Она оказалась загнанной в угол и понимала это. Откинувшись назад на своём матрасе, она вдруг наткнулась спиной на что-то твёрдое. Уоки-токи! Связь! Теперь оставалось лишь молиться, чтобы его услышал Себастьян на своём четвёртом этаже.

Мадам Фортуна залезла в карман своей шубы, вынула два сложенных бумажных листка, медленно развернула первый из них и прочитала:

– «Сначала скажи ей: Вспомни серебристый свет Луны и медовый месяц в июне…»

Это были сообщения Эдварда, которые мадам Фортуна вытащила из-под вазы для фруктов. Вытащила и всё это время хранила у себя!

Мария медленно завела за спину одну свою руку, пошарила, нащупала кнопку и включила уоки-токи на передачу.

А мадам Фортуна тем временем развернула второй листок, поднесла его ближе к своим глазам и прочитала:

– «Бедная, оставшаяся без гроша, миссис Фишер будет тосковать по исчезнувшему с её пальца кольцу. Но спрятанное в её квартире сокровище останется при этом нетронутым. Мистер Фишер надеется, что ты поможешь его жене найти то, чем она будет дорожить».

– Сокр-ровище! Сокр-ровище! – сообщил Гудини.

Мадам Фортуна скомкала листки и бросила их на пол.

– Как давно ты разговариваешь с Эдди? Отвечай! – прикрикнула она.

– Не знаю, – покачала головой Мария.

– Ага, рассказывай, – усмехнулась мадам Фортуна. Нехорошая у неё была усмешка, неприятная. – Всё это довольно-таки удивительно, – она сложила руки на груди и всем своим весом привалилась к двери кладовки. Казалось, что она выпила из воздуха весь кислород – в этом маленьком тесном пространстве стало так душно, что у Марии пот на голове выступил.