Друзья и союзники Рима [с иллюстрациями]

– Да, Публий Корнелий Сципион Африканский. А что толку? Да, он завоеватель Испании и победитель Ганнибала, бывший цензор, а после прошлого года – уже двукратный консул и принцепс сената. Но даже такому человеку – первому человеку в Риме, как они сами таких называют – опасно прослыть другом Карфагена. Видели бы вы Сципиона! Я помню его тогдашнего, сразу после Замы! Твёрдого, величественного, уверенного в собственной правоте! А сейчас он прячет глаза от стыда! Он же всё прекрасно видит и понимает, но ровным счётом ничего не может сделать. Ясно же, что сенат потребовал от своих посланцев подыгрывать нумидийцам, и даже сам Сципион не может позволить себе действовать наперекор одобренной сенатом политике. Нет, он, конечно, поговорил с Масиниссой с глазу на глаз и негласно пообещал нам, что новых захватов больше не будет, но и только. Всё, что уже захвачено им – присуждается ему и для Карфагена потеряно безвозвратно.

– Будут и ещё захваты, – напомнила Юлька, – Позже, после смерти Сципиона.

– Лет через десять, кажется? – уточнил я.

– Да, десять лет, – подтвердила она с такой тоской в голосе, что кажется, даже обида на меня и на моих баб отступила у неё на второй план.

– Так это же ещё вагон времени! – махнул рукой Серёга.

– Молчал бы уж лучше – за умного сошёл бы! – тут же накинулась она на него, – Много ты понимаешь! Сципион НИКОГДА больше не побывает в Карфагене! Это ты в состоянии понять своей дурной башкой?!

– Юля, сбавь обороты, – бросил я ей, – Это тебе что, светская тусовка? Типа, подошла с бокалом, поболтала, да автограф у великого человека выпросила? – я уже въехал, что на сей раз она завелась из-за упущенного шанса познакомиться аж с самим Сципионом.

– Ну уж, конечно, не в таком состоянии! – съязвила эта оторва, взглянув на свой выпирающий живот, а затем – чуть ли не с ненавистью – на Серёгу.

– И кто тебя к нему подпустил бы?

– Ну, тебя же впустили к Назике.

– Ага, как мелкого варварского военачальника в свите наследника союзного варварского вождя. И не просто так, а по поводу – вождёныш докладывал пропретору об итогах нашего участия в его операции против лузитан. Думаешь, к нему кто-то пустил бы меня самого по себе и просто так?

– Однако ж выпить с ним и побеседовать тебе удалось.

– Ага, его квестор случайным знакомым оказался. Ну и что с того? Что мне теперь, от гордости по этому поводу лопаться? Как был я для Назики просто союзным варварским воякой, так и остался. Перекинулся со мной парой фраз, а уже на следующий день благополучно забыл о моём существовании – вот тебе и всё знакомство. Нашла чему завидовать!

– Это оттого, Макс, что тебе всё пофиг. Во всём мире для тебя существует только один единственный великий человек – ты сам, а все прочие великие – так, сбоку припёку. Если они тебе чем-то полезны, ты ещё окажешь им честь пообщаться с ними, а если нет – плевать тебе на них на всех с высокой колокольни.

– Ну, насчёт высокой колокольни ты таки преувеличиваешь…

– Ага, их ещё не построили.

– И не надо. Плюнуть я и с места могу.

– Вот о том и речь – плевать тебе.

– Именно. Нахрена они мне сдались, эти великие? Чтоб каждый чих с ними согласовывать? Обойдутся. Чтоб на равных с ними дела вести – я сам не того калибра, а прыгать им в глаза, лишь бы только заметили и кивка удостоили – так у меня есть хренова туча дел поважнее. Я не знаком лично ни с Ганнибалом, ни со Сципионом, ни с Катонном, ни с Антиохом. И что мне, бежать сломя голову знакомиться с ними со всеми, чтоб потом этими знакомствами хвастаться? Так у них таких с позволения сказать знакомых тысячи, и лезть из кожи вон, чтобы стать одним из них – не понимаю. Видимо, умом зело скорбен.