Друзья и союзники Рима [с иллюстрациями]

Потом поспела рыба – жареная и варёная. Тесть ведь не просто купаться и загорать с нами выбрался – такого времяпрепровождения как самостоятельной цели в античном мире не понимают. Поэтому Арунтий выехал с нами на рыбалку, с которой и начал запланированный отдых. И пока не закончили рыбачить, никого в воду не пустил, чтоб рыбу не распугали. Его рабы, оказывается, ещё накануне место прикормили, а теперь вот пришло время пользоваться результатами. Кто-нибудь хорошо представляет себе простого карфагенского олигарха с удочкой? И не советую – пальцем в небо попадёте. Нет, сама-то удочка античному Средиземноморью прекрасно известна, и мальчишкой-то он наверняка много раз удил всевозможную рыбью мелюзгу. Но то – мальчишкой, а сейчас он – большой уважаемый человек, и добыча должна быть достойной его – если не кит и не акула, то хотя бы уж тунец. И не малёк, естественно, а нормального размера – для тунца нормального, при котором удочка уже не котируется. Только трезубец! Посейдон греческий, он же – Нептун римский, отчего с трезубцем изображается? Оттого, что это и есть орудие рыбной ловли – гарпун по сути дела или острога. Вот и Арунтий превратил рыбалку в своего рода загонную охоту – рабы-загонщики длинной сетью выход из бухточки перекрыли, да к берегу ту сеть потащили, сгоняя туда же и всю рыбу, а мы, значится, подходящую добычу высматривали, да трезубцами её гарпунили. И пока тесть рыбалкой не пресытился, пока загонщики сеть не убрали и оставшуюся рыбу обратно не выпустили – хрен кто в бухточке купался.

– Теперь можете говорить о политике все, – милостиво разрешил босс, – У вас ведь принято за едой её обсуждать?

– Ага, на кухне, – подтвердил я, – Мы все – кухонные политики.

Вино закусывали, конечно, не только рыбой. Колбасы в Северной Африке как-то не в ходу, и о том, что самая лучшая рыба – это колбаса, местным пришлось бы разжёвывать долго. Но сам принцип прекрасно понятен и хроноаборигенам, так что помимо рыбы был и сыр, и мясо – на все вкусы, как говорится.

– Сципион, конечно, не мог сказать нам всего, но я примерно представляю, как было дело, – рассказывал тесть, – Масинисса ведь именно на его сторону переходил и именно его союзником становился, и троном своим он обязан в первую очередь ему, а потом уж сенату и народу Рима. По всем канонам он – его клиент, и отказать патрону в личной просьбе он не мог. Сципион не мог помочь нам открыто, но в личном разговоре он, скорее всего, взял с Масиниссы слово, что тот удовлетворится захваченным и не будет претендовать на большее.

– Пока жив патрон, которому дано слово, – уточнила Юлька.

– Да, скорее всего, именно так они и договорились. Масинисса ещё не стар и может позволить себе подождать.

– Тем более, что не воевать ни с кем другим он Сципиону не обещал, – добавил я, – С теми же гарамантами, например.

– Может быть, – задумчиво проговорил Арунтий, – Пока у него было одно только ополчение, они были ему не по зубам. Но теперь, с настоящим хорошо обученным войском и слонами…

– А оно у него разве хорошо обучено? – усомнился Володя.

– Похуже римских легионов, но достаточно, чтобы справиться с беспорядочной толпой дикарей. Когда-то гараманты были сильны, но за тысячелетие жизни среди дикарей они одичали и сами. У них есть неплохие лучники на колесницах и хорошая конница, но её не так уж много, а их пехота давно уже не воюет строем и вряд ли сможет противостоять нумидийской коннице и слонам. Кое-чему их там, конечно, подучат наши италийцы, которых мы послали к ним, чтобы не выдавать Риму, но много ли толку было от пехоты Сифакса, обученной римскими центурионами? Я бы не рассчитывал на то, что гараманты разобьют Масиниссу. Пусть хотя бы не дадут ему себя завоевать – уже будет неплохо.

– А хороши ли у них шансы отбиться? – поинтересовался Васькин.

– Если будут партизанить на коммуникациях, а не геройствовать в больших сражениях, то отобьются, – рассудил Володя.

– Да, коммуникации у нумидийцев окажутся растянутыми, – согласился я, – Если пехота забаррикадируется в оазисах, а конница с колесницами устроят противнику партизанщину – вполне может сработать.

– А слоны? У гарамантов ведь их, кажется, нет?

– Там, где они будут, они, конечно, рассеют и конницу, и колесницы, но у Масиниссы их не так уж и много. Марку Гельвию в Дальнюю Испанию давал, и мы видели, чем это кончилось. Фламинину в Македонию тоже давал десяток. Для войны с Антиохом у него, кажется, ещё два десятка вытребуют, а новых ведь не просто ловить, их же ещё и дрессировать надо. Будет у него, скорее всего, пара-тройка десятков, вряд ли больше.

– Он захватит несколько мелких оазисов, но взятая в них добыча не оправдает понесённых при этом потерь, и он уйдёт восвояси, – спрогнозировал тесть.

– Всё-таки жаль Эмпория, – посетовала Мириам, – Как вспомню, какие земли там пришлось продать – жалко становится до слёз.

– Радуйся, что вовремя продала, – хмыкнул я, – Сейчас ты не получила бы за них ни гроша.

– Я всё понимаю и благодарна вам с отцом за добрый совет. Но всё-таки жаль…