Друзья и союзники Рима [с иллюстрациями]

– Вот рублюсь я как-то с одним галлом, – рассказывал этруск, – Я сам не мелкий, но тот покрупнее меня был. Хвала богам, не из ганнибаловских ветеранов, а молодой ещё, свежепойманный. Покойничек, в честь которого бои давались, как раз на войне с галлами к праотцам отправился, так что галл самого себя изображал – с фиреей и длинным мечом, а меня, значит, римлянином изобразили. Для зевак вооружение схожее, но какое там сходство! Мой скутум громоздче и тяжелее, а меч – гладиус старого "галльского" типа – и короче, и остриё тупее, а уж о качестве железа вообще молчу…

– Дурацкое оружие, – кивнул я, припомнив случай в Кордубе, когда на меня попёр повстанец-пейзанин с трофейным старым гладиусом, – И что тебя тогда спасло?

– Да вот это самое как раз и спасло. Дурню измотать меня надо было, и тогда он меня, пожалуй, сделал бы. А ему захотелось разделаться со мной побыстрее и покрасивее. Сперва щит мне хотел в щепы измочалить, да только у него ведь меч тоже не роскошный, а самый обычный – лучше моего, конечно, но не настолько. Погнуть не погнул, но оба лезвия затупил. И вот тогда этот дикарь решил – точно так же, как и эти – мой щит своим отжать, да остриём меча меня проткнуть. Ну не глупец ли?! Мой-то короткий клинок как раз в тесноте удобнее! Пока он замахивался для укола, я перекрестьем парировать успел и тут же по руке его пластанул – мой-то клинок не был затуплен. Ну а дальше уж – ты и сам ведь всё понимаешь…

Ещё бы! Хрен ли тут не понимать? Когда у противника кровоточащая рана, надо просто держаться начеку, дабы самому дурацкую рану не схлопотать, да терпеливо ждать, пока тот не ослабеет от потери крови, и как дождался – делай тогда с ним всё, что хошь…

– Мне ведь – как осуждённому перебежчику – освобождения за доблесть всё равно не светило, так что и развлекать эту чернь молодецкими выкрутасами смысла не было ни малейшего. В общем, тупо дождался и тупо дорезал… Так-так… Сейчас…Ага! Так и знал! – раб, изображавший самнита, резко оттянул своим щитом щит противника и ткнул того остриём ксифоса греческого типа, – Наконец-то дошло до недотёпы! Ну куда ж ты второй раз в пектораль, орясина! В горло же надо или хотя бы в плечо! А этот что творит! Ну, мазила! – противник "самнита" попытался поразить того в морду лица, но промахнулся, и его клинок скользнул по шлему.

Кончился поединок второй пары тем, что "самнит" в конце концов подловил противника на очередном раскрытии и продырявил ему не защищённый пекторалью бок, после чего добил его, но так неумело, что и сам успел получить рану средней тяжести, так что все его надежды на освобождение пошли прахом. Жив остался – и то ладно.

– После того поединка меня против противников посерьёзнее ставить начали, – продолжал Тарх, пока уносили готовенького, – Боя через три снова достался галл, но уже в полном тяжёлом снаряжении. Чтоб вождь – это вряд ли, скорее – кто-то из дружинников вождя. Фирея с железной окантовкой, бронзовый шлем, кольчуга, меч – даже по блеску видно было, что не простым деревенским кузнецом сработан. Ну и меня, конечно, для боя с ним экипировали потяжелее – "македонцем". Шлем и небольшой круглый щит, льняной греческий панцирь и махайра – хорошо хоть, не сильно кривую дали, да и железа оказалась неплохого – я после того старого гладиуса гораздо худшего опасался. Наверное, рассчитывали, что с кривым клинком я обращаться не умею, да только я ведь ещё во время боёв в Таренте свой меч сломал и полтора года греческой махайрой пользовался, пока новым нормальным мечом не обзавёлся. Ну, раз римлянам так хотелось – сделал вид, что оружие мне непривычно, и я растерян. Самое интересное – галл тоже на этот мой розыгрыш купился и решил, что справится со мной легко. Я даже рискнул ему немного подыграть – дал плечо себе оцарапать, пару раз спотыкался, потом даже шлем позволил ему с моей головы сбить. Дикарь уверился, что я – лёгкая добыча, и принялся со мной играть, рисуясь перед публикой – мне как раз это и требовалось. Пару раз я при ударах нарочно промазал, и в конце концов он ко мне таким презрением проникся, что даже щитом прикрываться перестал. Ну, тут-то я и улучил момент, да и отмахнул ему щитовую руку. Махайра ведь, если на совесть сработана – считай, та же самая испанская фальката. У него кровища фонтаном, ему сразу не до зрителей и даже не до меня, меч – и тот выронил. Ну, я его мучить не стал – примерился потщательнее, да и голову ему смахнул…

Третья и четвёртая пара выступали вместе – двое на двое. Причём, одна из сторон была скована вместе цепью за левые руки – млять, умеют римляне извращаться. Я-то думал, что такой хренью они только спустя столетие страдать начнут, а оказывается – уже начали. Ну-ну… Легковооружённые, с одними мечами, даже без щитов – да и хрен ли толку было бы от тех щитов при скованных левых руках!

– Смотри-ка! Ещё живой! – изумился Тарх, указывая мне на бойца постарше, – Это же Лисимах из Тарента! Я думал, ему давно конец настал, а он всё ещё трепыхается! Ну, живучий! Кажется, нас ждёт увлекательное зрелище!

– Ты знал его? – поинтересовался я.