Друзья и союзники Рима [с иллюстрациями]

– Да нет, все достойные получили сполна. Ропщут не на это, а на то, что нам не дали победить. Люди рвались в бой, я просил у вас с Миликоном только подкреплений и приказа – ПРИКАЗА, понимаешь? Мне достаточно славы исполнителя, я же всё понимаю, но вы не дали мне и этого! Главную славу – плевать, берите её себе и делите, как хотите, это я мог бы ещё хоть как-то понять, но вот так – ни себе, ни людям – так разве делается?

– Делается, Сапроний. К сожалению – делается…

– Но почему? Чем был плох мой план?

– Он не был плох. Он был СЛИШКОМ хорош. Если это утешит тебя – мы его обсуждали и разбирали, даже разыгрывали на карте – ни одного изъяна, о котором стоило бы упоминать. Видел бы ты, с каким сожалением мы от него отказались!

– Вот я и не могу понять – почему? Я был готов преподнести вам с Миликоном низовья Тага и Олисипо! А вместо этого получил приказ оставить занятую нами часть долины и отвести войска за линию укреплений! Завоевание новых земель и расширение царства вам, получается, не нужно?

– Пока – не нужно. Во-первых – подавимся. Мы ещё этот кусок толком не переварили, а ты уже новый глотать предлагаешь. Мы и так – по твоей же инициативе, кстати – захватили гораздо больше, чем планировали первоначально. Во-вторых – в низовьях Тага царствует Ликут, с которым у нас, как ты должен бы знать, негласный договор. Хорошо ли это – нарушать договоры?

– А лузитанам, значит, можно? Они же совершенно недоговороспособны! Я уже три их набега отразил – один осенью и два уже по весне. Почему мы должны соблюдать договор, уже трижды нарушенный ими самими?

– Но ведь не Ликутом же!

– Ну, его подручными вождями – какая разница? А потом и он сам подступил с войском и потребовал оставить притоки Тага. Я бы и своими войсками его смял в случае чего, но тут – вместо подкреплений – этот ваш приказ отступить!

– А в-третьих, Сапроний, у нас ещё есть наш самый большой друг – Рим. Он настолько большой, что не в наших интересах заставлять его нервничать. А он уж точно занервничает, если мы покажемся ему СЛИШКОМ сильными. Сам посуди, хорошо ли это – нервировать ТАКОГО большого друга.

– Это верно, такого – не стоит. Но обидно же!

– Лузитания никуда не денется от нас. Не сейчас, так позже – нам гораздо ближе дотянуться до неё, чем Риму. Но я тебе даже больше скажу – вот представь себе такое чудо, что Ликут вдруг САМ попросится со своим царством к нам в подданство. Так мы его даже в этом случае не возьмём. Если его трон зашатается под ним – мы поможем ему деньгами, поможем даже войском, но царства его брать к себе не станем. Не нужно оно нам… гм… ПОКА. Пока-что нам важнее земли западнее – та линия, по которой пойдёт раздел наших новых завоеваний с Римом. Римский сенат признал наше царство и утвердил нашу границу со своей провинцией, но о линии раздела ещё не завоёванных земель договор пока не заключён. Мы ведь претендуем в будущем и на земли веттонов и сейчас стремимся закрепить за собой подступы к ним, а в Риме считают, что это нам будет слишком жирно. Кто убедит римский сенат в том, что наши притязания не противоречат интересам Рима, если ты завоюешь и покоришь лузитан? Если бы не тот большой лузитанский набег на Бетику – разве согласился бы Рим на создание нашего царства? Вот поэтому и нужен нам Ликут не завоёванным и не покорённым…

– Вот так-то, – констатировал Фабриций, когда получивший исчерпывающие – для его "формы допуска" – объяснения военачальник ушёл от нас к себе, – Люди рвутся в бой, хотят поскорее разделаться с противником и расширить госудаорство, а мы – вместо того, чтобы поддержать их порыв – сдерживаем его…

– Так надо, досточтимый, – напомнил я ему то, чем и так давно уж все уши ему прожужжал.

– Да, я… это… как ты это называешь? На пути?

– Ага, в курсе.

– Как ти сказать? Бистро есть карашо только для поймать клёп? – у охраны палатки "форма допуска" тоже была далека от нашей, и босс перешёл на русский язык, которым постепенно овладевал, общаясь с нами.

– Ага, при ловле блох, – поправил я его.

– Два сотня год?

– Ага, двести лет…