Друзья из Сары-Тепе

Мурзаев работал быстро, но медленней, чем хотелось. Страх сжимал ему горло, мешал дышать. При малейшем звуке он падал на землю, стараясь слиться с холмом. Звук проходил, исчезал. Что это было — лиса, или птица, или просто почудилось? Постепенно он перестал бояться и даже подумал: «Плохо стерегут границу. Я прошёл, и шпион пройти сможет».

Через четыре часа непрерывной работы он решил, что археологи всех обманывают, что под впадинами нет пещер.

В этот момент его лопата свободно скользнула вниз — внизу была пустота. Он вытащил лопату и бросил камушек в щель. Почти сразу раздался стук — пещера была невысокой. Мурзаев расширил щель и прыгнул вниз.

На кнопку фонаря он нажал раньше, чем поднялся на ноги.

И сейчас же на стене заплясали тени. Ни на кого не похожие, страшные, с огромными круглыми головами и плечами до самых ушей. Они раскачивались, становились то большими, то маленькими. «Монахи! Клад стерегут. Говорят: кто их увидит — тому смерть».

Но он не умер. А оставшись в живых, разглядел, что тени отбрасывают глиняные фигуры.

Он перевёл дыхание и, цепляясь за стенку, встал.

«Статуи. Те, что археологи не нашли. Теперь, если поймают, скажу: „Пришёл за статуями“. Хорошо скажу: „Государству хочу подарок сделать“. Поверят. Ещё наградят».

Мурзаев стал озираться по сторонам. Если не считать скульптуры, пещера была пуста. Небольшая, прямоугольная, она просматривалась вся целиком — нигде ничего. Мурзаев с фонарём в руках принялся обшаривать каждое углубление неровно отёсанных стен. Пусто! Ни сундучка, ни запечатанного сосуда, ни кожаного мешка! Где же то, ради чего он принял на себя эти ночные страхи? Может быть, под завалом?

Пробка надувного песка была неширокой, но её хватало, чтобы похоронить под собою сокровище.

Мурзаев отогнул полу халата и достал из кармана часы. До рассвета оставалось не менее двух часов, и он снова принялся копать.

Глава XVIII

Бело-розовая полоска утра едва засветлела на востоке, когда археологи подошли к машине. Последний рабочий день решено было начать на час раньше и кончить на час позже, чтобы успеть завершить работу, намеченную на этот сезон.

— Все на месте? — спросил Борис Яковлевич рабочих.

— Все. Мурзаева нет, — ответил кто-то.

— Наверное, проспал. Поедем без него.

— Придумал? — спросили Карим и Катька у Севки.

— Придумал.

— Что? Говори скорей!

— Борис Яковлевич! — вместо ответа закричал Севка, свешиваясь из кузова. — Можно мы будем мерить расстояние до других холмов, например до Кара-Тепе?

— Зачем? Ведь всё это уже перемерено и на план нанесено. А впрочем, мерьте.

— Чем бы дети ни тешились, лишь бы под ногами не вертелись, — съехидничала Нина Георгиевна.

Ну и пусть ехидничает, потом иначе заговорит.

Едва добрались до раскопа, как Севка с Катькой, схватив рулетку, помчались к Кара-Тепе.

— Мотайте рулетку, догадаются! — кричал бежавший следом Карим. Для конспирации он делал вид, что заносит в блокнот какие-то цифры.

— Не догадаются, им не до нас!

Ребята дважды обежали Кара-Тепе — сначала вокруг подножия холма, потом взобравшись немного выше.

Севка бежал первым, поэтому и щель он увидел раньше других.

— Есть! Лаз! — завопил он, проваливаясь вниз. Катька с Каримом нырнули за ним.

— Салям алейкум, — приветствовал их Володя Нацваладзе, с удивлением глядя на сыпавшихся сверху ребят. — Зачем пожаловали?

— Ваалейкум ассалям. За статуями пожаловали, — машинально ответил Севка.

— Они за статуями пришли, и я за статуями пришёл, — пробормотал Мурзаев. Он сидел у стены, опустив на колени голову. Рядом с ним валялась лопата. По обе стороны проёма стояли Юра Величко и Володя Нацваладзе.

— Теперь мы не первые. Без нас нашли, — с досадой сказала Катька.

— Смотрите, какие они красивые, — прошептал Карим, приближаясь к скульптуре.

Пять статуй расположились вдоль длинной стены пещеры. В центре, скрестив ноги, сидел Будда. Он сидел на троне, сделанном в виде цветка.

— Лотос. Знак чистоты, — всё так же шёпотом сказал Карим.

Лицо Будды было прекрасно и спокойно, стан — величаво выпрямлен. Правую руку с вывернутой наружу ладонью он держал на уровне груди, левая была опущена вниз.

— Большой, почти с человека, — тоже переходя на шёпот, сказал Севка. — Наверное, тот, что в главном дворе стоял.

— Конечно, тот. Видишь, и левая ладонь отбита, которую дедушка Юсуф нашёл, — не желая смиряться с неудачей, недовольно и громко сказала Катя.

— Тише, — сказал Карим. — Не надо говорить громко.

По бокам Будды на лотосовых престолах стояли и сидели ещё четыре фигуры. Они были значительно меньших размеров. Свет, слабо струившийся в щель проёма, тускло светил на спокойные лица, на руки со сложенными перед грудью ладонями. В складках длинных одежд лежали чёрные тени.

Но кто там сидит у самой стены? Чьё круглое лицо — нос торчком, глаза-изюминки, брови-лапша — выглядывает из-под локтя горделивого Будды?

— Смотрите, глиняный человек усто! — закричали Катька с Севкой одновременно.

Действительно, это был он. Точь-в-точь такой, каким усто Саид его описал: ручки на животе сложены, окрещённые ножки-недомерки под себя поджаты.