Читаем Друзья моих друзей (Главы из книги) полностью

Просветленный человек не в своем уме, но его ум полностью у него под контролем. И ему не нужен коммутатор - достаточно одной его осознанности. Если вы что-то тщательно наблюдаете вы отчасти испытаете то что испытывает просветленный человек - не весь опыт целиком, но привкус, как на кончике языка. Если вы тщательно рассматриваете свой гнев, гнев исчезает. Вы чувствуете сильное сексуальное желание, следите за ним пристально и вскоре оно исчезает. Если всего лишь с помощью наблюдения, вещи испаряются, что же сказать о человеке постоянно возвышающимся над умом, просто осознающего ум целиком? Тогда все те уродства от которых вам хотелось бы избавиться просто испаряются. И запомните, все это содержит энергию. Гнев это энергия, когда испаряется гнев, оставшаяся энергия превращается в сострадание. Это та же самая энергия. В результате наблюдения гнев ушел - это был вид, форма окружающая энергию - но энергия остается. Теперь, энергия гнева без гнева есть сострадание. Когда исчезает секс позади остается огромная энергия любви. Каждая уродливая вещь в вашем уме исчезая оставляет позади огромное сокровище.

Просветленному человеку не нужно ничего отбрасывать и не нужно ничего тренировать. Все плохое отпадает само по себе потому что не может противостоять его осознанности, и все хорошее развивается само по себе потому что осознанность является для него подпиткой.

Сумасшедшему человеку помочь очень легко потому что он вкусил нечто от вне ума, но ему необходимо показать правильную дверь. В будущем наши сумасшедшие дома будут не только пытаться сделать этих людей нормальными это бессмысленно - наши сумасшедшие дома будут пытаться помочь этим людям использовать эту возможность для того чтобы выйти через правильную дверь. Сошедший с ума человек придя в сумасшедший дом выйдет просветленным - не просто тем же прежним самим собой, несчастным, страдающим.

Поэтому для меня безумие имеет огромное значение. Оно может стать дорогой к просветлению.

Если вера может сдвинуть горы, почему вы не можете исцелить свое собственное тело?

У меня нет никакого тела.

Ощущение того, что у вас есть тело является абсолютно неправильным. Тело принадлежит вселенной, у вас его нет, оно не ваше. Таким образом если тело болеет или если тело является здоровым, об этом позаботится вселенная. А медитирующему человеку следует оставаться свидетелем того, является ли тело здоровым или больным.

Желание быть здоровым это часть невежества. Желание не быть больным тоже часть невежества. И это не новый вопрос - это один из старейших вопросов. Его задавали в отношении Будды, его задавали в отношении Махавиры, с тех самых пор как существуют просветленные люди, непросветленные всегда задавали этот вопрос.

Посмотрите... Иисус сказал что вера может сдвинуть горы, но сам умер на кресте. Он не мог сдвинуть креста. Вы или кто-либо вроде вас должно быть присутствовали при этом, ожидая. Ученики ждали потому что они знали Иисуса, а он говорил много раз что вера может сдвинуть горы. Поэтому они ожидали свершения какого-то чуда - а Иисус просто умер на кресте. Но в том-то и было чудо, он мог быть свидетелем своей собственной смерти. А момент свидетельствования своей собственной смерти это величайший момент пребывания живым.

Будда умер от пищевого отравления. Он страдал непрерывно, в течении шести месяцев и при этом было много учеников ждавших что он сотворит чудо. Но он тихо страдал и тихо умер. Он принял смерть.

Были ученики пытавшиеся вылечить его, ему давали много лекарств. Великий врач тех дней, Дживака, был личным врачом Будды. Он обычно сопровождал его куда бы тот ни шел. Люди, должно быть, спрашивали много раз, "Почему с вами ходит этот Дживака?" Но то было по собственной привязанности Дживаки. Дживака шел с Буддой по причине своей собственной привязанности, и ученики пытавшиеся помочь телу Будды остаться дольше живым в этом мире, хотя бы еще на несколько дней, также были привязаны. Для самого Будды, болезнь и здоровье были одним и тем же.

Это не значит что болезнь не причиняет боли. Причиняет! Боль это физическое явление, она случится. Но она не потревожит внутреннего сознания. Внутреннее сознание останется непотревоженным, оно останется таким же уравновешенным как всегда. Тело будет страдать, но внутренняя сущность будет оставаться лишь свидетелем всего этого страдания. Не будет никакого отождествления - и это то что я называю чудом. Это возможно с помощью веры. И нет горы большей чем отождествление - запомните. Гималаи ничто, ваше отождествление со своим телом является большей горой. Можно сдвигать или не сдвигать Гималаи с помощью веры, это не существенно, но ваше отождествление может быть разрушено. Но мы не можем представить себе ничего из того чего не знаем, мы можем думать только в соответствии с нашими умами. Мы думаем в соответствии с тем где мы находимся, образ мыслей остается прежним.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Социология искусства. Хрестоматия
Социология искусства. Хрестоматия

Хрестоматия является приложением к учебному пособию «Эстетика и теория искусства ХХ века». Структура хрестоматии состоит из трех разделов. Первый составлен из текстов, которые являются репрезентативными для традиционного в эстетической и теоретической мысли направления – философии искусства. Второй раздел представляет теоретические концепции искусства, возникшие в границах смежных с эстетикой и искусствознанием дисциплин. Для третьего раздела отобраны работы по теории искусства, позволяющие представить, как она развивалась не только в границах философии и эксплицитной эстетики, но и в границах искусствознания.Хрестоматия, как и учебное пособие под тем же названием, предназначена для студентов различных специальностей гуманитарного профиля.

Владимир Сергеевич Жидков , В. С. Жидков , Коллектив авторов , Т. А. Клявина , Татьяна Алексеевна Клявина

Культурология / Философия / Образование и наука