Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

В книге «Приемы стрельбы из пистолета» А. Потапов указывает, что отклонение корпуса назад при стрельбе из пистолета «с одной руки» является правилом: «Поскольку рука с пистолетом вытянута вперед, корпус необходимо несколько отклонить назад – иначе не будет равновесия, и все система будет неустойчива. Чтобы изготовка была достаточно устойчивой, стрелок распределяет вес системы стрелок – оружие таким образом, чтобы на левую стопу приходилась несколько бо́льшая нагрузка. Равновесие будет более устойчивым, если при откинутом назад корпусе таз будет несколько выдвинут вперед»[54].

На известной картине И. Е. Репина «Дуэль Онегина и Ленского» изображение Ленского, изготовившегося к стрельбе, наглядно демонстрирует возможность получения подобного ранения.

Можно возразить, что Лермонтов не собирался производить выстрел в Мартынова, и поэтому ему незачем было придавать телу положение, удобное для результативной стрельбы.

Между тем в стрессовом состоянии человеку свойственно возвращаться к усвоенным навыкам.

Несмотря на то что Лермонтов провел в юнкерской школе всего два года, он хорошо владел оружием, так как при обучении в военно-образовательных учреждениях стрелковой подготовке отводилась особая роль.

Павел Цацулин, бывший военнослужащий одного из советских спецподразделений, в своей книге описал историю о помешанном на чистоте начальнике тира, который терпеть не мог, когда стреляные гильзы валялись на полу в его безупречно чистом тире. Он требовал, чтобы офицеры, практиковавшиеся в стрельбе, после выстрелов убирали стреляные гильзы. В дальнейшем двое из этих офицеров были убиты в перестрелке. Когда нашли их тела, в карманах погибших были обнаружены подобранные ими в ходе боя гильзы.

Любые привычки можно довести до автоматизма.

Суд и приговор

Поскольку Мартынов являлся майором в отставке, предполагалось, что дело будет рассматриваться в гражданском суде.

Действительно, изначально дело было передано в Пятигорский окружной суд и его уже начали рассматривать.

В литературе есть мнение, что решение о передаче дела для рассмотрения в военный суд являлось предвзятым и неправомерным.

Вместе с тем в правилах о подсудности, действовавших в то время, существовало условие, согласно которому, если преступление совершено группой, в которую входит военнослужащий, то дело подлежит рассмотрению в военном суде. Это правило действует и сейчас.

Поскольку Глебов являлся офицером, соответственно дело подлежало рассмотрению в военном суде.

Логика в этом присутствует, поскольку именно военный суд сможет более тонко учесть личность подсудимых-военнослужащих и особенности совершенных ими деяний с учетом военной обстановки.

При рассмотрении дела в военных судах должность судей исполняли офицеры, находящиеся на командных должностях и не имеющие специального статуса судей.

В рассмотрении дела именно в военном суде были заинтересованы прежде всего подсудимые – Мартынов, Глебов и Васильчиков.

Так же, как и в наше время, военные суды тогда за аналогичные преступления обычно выносили более гуманные приговоры.

Из заключения Мартынов передал Глебову записку:

«Меня станут судить гражданским судом; мне советуют просить военного. Говорят, что если здесь и откажут, то я имею право подать об этом просьбу на высочайшее имя. Узнай от Столыпина, как он это сделал? Его, кажется, судили военным судом. Комендант был у меня сегодня; очень мил, предлагал переменить тюрьму, продолжать лечение, впускать ко мне всех знакомых и проч. А бестия стряпчий пытал меня, не проболтаюсь ли. Когда увижу тебя, расскажу в чем. Н. М.».

Ответ Глебова был следующим:

«Непременно и непременно требуй военного суда. Гражданским тебя замучают. Полицмейстер на тебя зол, и ты будешь у него в лапках. Проси коменданта, чтобы он передал твое письмо Траскину, в котором проси, чтобы тебя судили военным судом. Столыпин судился военным судом; его теперь нет дома, а как приедет, напишет тебе все обстоятельства. Комендант, кажется, решается перевесть тебя из тюрьмы. Глебов».

Существует также ответ Столыпина на письмо Мартынова:

«Я не был судим; но есть параграф Свода законов, который гласит, что всякий штатский соучастник в деле с военным должен быть судим по военным законам, и я советую это сделать, так как законы для военных более определенны, да и кончат в десять раз скорее. Не думаю, чтобы нужно было обращаться к Траскину; обратись прямо к коменданту. Прощай. Что же касается тебе выходить, не советую. Дай утихнуть шуму. Столыпин».

Восьмого августа Мартынов подготовил письмо на имя шефа жандармов графа А. Х. Бенкендорфа с просьбой о замене гражданского суда военным.