Дух Древнего

Толпа зрителей делилась на два лагеря. Даже парни в кимоно расходились по разные стороны.

— А пусть не лезет! — кричали слева.

— Да в Вас никогда чести не было! — возмущались справа.

— Ой, напугали! Бестужеву пожалуйтесь!

— А ну тихо! — разнёсся над головами громогласный крик толстого мага в алой мантии с вышитыми золотом языками пламени. — Сир Конрад, наведите порядок!

Конрад Бергсон отделился от третьей группы зрителей, которую я не заметил сначала. Студенты в ней с интересом наблюдали за перепалкой остальных. О чём-то тихо переговаривались.

— Орлова в лазарет! — скриви губы в ухмылке, бросил заведующий кафедры. — Княжича к нам в медкабинет!

— Да не надо, — буркнул я, когда ко мне потянулись руки аспирантов и преподавателей, вынырнувших из толпы. — Я сам могу.

Я поднялся на ноги и, не показав вида, что рука болит, добавил:

— Без лазарета обойдусь

— Это не обсуждается, — рявкнул толстяк в мантии, и кто-то из преподавателей военномагического факультет обратился к нему, как к декану.

— Прошу согласиться, граф, — рядом оказался профессор тактической подготовки, я знал его по начальному занятию на кафедре.

Он приблизился ко мне и прошептал:

— Нужно, чтобы вы ушли, идите за мной, пожалуйста.

— Видели! Сам встал! — закричали в толпе. — Осокин слабак!

— Сегодня встал, завтра ляжет!

— Бестужев…

— Тишина! — кричал Конрад Бергсон, и в воздухе грохнула воздушная бомба. — Разошлись по клубам!

— Кто продолжит споры или начнёт драку, отчисление! — Вторил ему голос декана.

Дальше я не слышал. Мы отошли от полигона, и вокруг нас сомкнулись деревья. Потянулись булыжные дорожки.

— Я к себе в клуб пойду, — посмотрел я на спину идущего впереди преподавателя, — не надо в лазарет.

— Граф, — не оборачиваясь, заговорил он, — я вижу, что у Вас лёгкий ожог, и у вас может быть при себе лечебная мазь, но Академия обязана заботиться о студентах. Прошу, следуйте за мной, это важно.

— Для кого? — не сдержал я смешок.

— Для Академии, — он свернул на дорожку к лазарету при медицинском факультете, а встречные студенты проводили нас взглядами. — Ваша учебная схватка вызвала ненужный резонанс. Надо, чтобы все успокоились.

— Вы про крики студентов?

— И про них тоже, — мы поднялись на крыльцо, и он, открыв дверь, посмотрел на меня и пропустил вперёд, — студенческое общество уже неделю бурлит слухами о Вашей персоне.

— Моей?

Я почувствовал, как в груди поднимается раздражение. Терпеть не могу, когда чего-то не понимаю, а тут как раз такой случай. При чём здесь я и какой-то резонанс?

Но договорить мы не успели. Вошли в общую палату.

Запахло лекарствами. Застыли вдоль стен стальные больничные койки. Рядом с каждой расположилась короткая тумбочка в паре с табуреткой. В лучах солнца из окон блеснули остановившиеся стрелки настенных часов.

— Граф, — всплеснула руками Мария.

Она оторвалась от лежащего на одной из кроватей Тихона, и кинулась ко мне.

— Что с Вами случилось? — щебетала воздушная фея, а её голубые глазки сверкали тревогой.

— Доктор или медсестра сейчас подойдут, — проронил мне в спину преподаватель, и я услышал, как он пошёл на выход.

— Кирилл, — простонал переодетый в больничную одежду Тихон, провожая блестящим взглядом Машу, — что с твоей рукой?

— Да, граф, — Лидия расположилась на табуретке через кровать от Тихона, — вы догнали приключения, за которыми так стремительно погнались?

— Ох, она пузырится, — пискнула Маша, оказавшись рядом со мной, — дурно.

Она увидела ожоги вблизи. Её ладонь взметнулась ко лбу, а глаза стали закатываться.

— Ну-ну, тихо, — подхватил здоровой рукой её обмякшее тело, и помог ей присесть на ближайшую кровать.

— Ах, мне уже лучше, — проворковала она, хватаясь ладошкой за мой локоть, и попыталась удержать мою руку на её спине.

— Кирилл, кто тебя так? — Тихон попытался привстать, но со стоном рухнул на кровать.

— Всё в порядке, — я убрал руку от Марии, и пошёл ближе к Тихону, — просто поговорил с твоим обидчиком.

— С моим? — вздрогнул Тихон, глаза его расширились, а рот приоткрылся, — но…

— Ох, граф, — Лидия приложила ладони к щекам и покачала головой, словно копировала Машу, — Вы такой брутальный, скажите же наконец коронную фразу всех мальчишек.

Раздражение в груди усилилось, но я сдержался и посмотрел на неё. Она не стала меня разочаровывать. Заметила, что все глядят на неё и продолжила:

— Это царапина, вы бы видели противника. Я от него…

— Хватит паясничать, — оборвал я её и, встав около койки Тихона, опёрся здоровой рукой о спинку. Затем пристально взглянул ей в глаза, и по слогам процедил: — никто не смеет избивать моих подопечных. Ответ будет немедленный и соразмерный.

В голове всплыли воспоминания, как пять тысяч лет назад отряд моих первых воинов попал в засаду разбойников. Выжил и то ненадолго, только один боец. С тех пор правило «зуб за зуб» стало незыблемым. Аксиомой.

Воспоминания заставили зубы заскрежетать. Кроме раздражения, в груди стал подниматься гнев.

В тот раз местные жители долго любовались на столб дыма в холмах. Пепелище — вот, что осталось от лагеря бандитов и их самих.

В другой раз царь…