Дух неправды

Но она думала о другом – о предстоящих совсем скоро выборах, после которых многие сегодняшние гости, скорее всего, позабудут дорогу к ней в особняк. Этот пышный приём тоже поставят в укор не одной Кальпане, а всему Конгрессу, несмотря на то, что проводится он на средства семьи, а не за счёт государства. Даже если бы все конгрессисты разом отменили домашние праздники, они всё равно не накормили бы всех голодных и не дали кров всем бездомным. А уж, тем более, не имел возможности сделать это лидер «Джаната парти» Морарджи Десаи, уже видевший себя премьер-министром Индии.

– Итак, господа, итоги почти тридцатилетнего правления Национального Конгресса плачевны, и с этим не будет спорить даже Индира Ганди! Новую программу из двадцати пунктов, десять из которых, ещё от шестьдесят седьмого года, так и остались невыполненными, приняли в чисто популистских целях. Все благие пожелания остаются на бумаге. Ни аграрной реформы, ни помощи бедным крестьянам, ни развития сельских районов ожидать не приходится. Наступил неизбежный тупик в политике Конгресса. И что теперь? Ещё одиннадцать лет назад, едва заняв нынешний пост, которого добивалась со страстью разъярённой тигрицы, Индира-джи позаботилась о том, чтобы опорочить меня. Она заявила, что видит Десаи своим главным политическим противником. Предчувствие не обмануло её!.. Я бросаю вызов королеве!

Глаза его, суженные в довольной усмешке, искрились за стёклами очков от еле сдерживаемого нетерпения. Сухие старческие ладони, привычные крутить прялку перед толпами избирателей, и сейчас тёрлись одна о другую, а перстни блестели в лучах заходящего солнца. Кальпана вспоминала эти его слова и ничуть не удивилась, заметив знакомую фигуру на галерее. Десаи опять улыбался и был похож на доброго дедушку.

– Я рад приветствовать вас хоть сотню раз, Кальпана-джи!

Десаи сделал ей «намастэ»,[134]

совсем не обращая внимания на крайне непочтительное поведение младшей по возрасту женщины; она лишь слегка кивнула.

– Вы сегодня были непривычно пассивны. Отчего же? Устали? Или поняли, что нельзя отдавать всю себя только одному человеку? Удивительно, вы ведь не склонны к этому! Даже навлекли на себя проклятие брахманов, так как грубо нарушили вековые традиции и не пожелали хранить вечную верность покойному мужу. Да ещё в изобилии носите украшения…

– О, господин Десаи, по сравнению с вами все как один грешники! – Глаза Кальпаны блеснули жизнью. Слёз на ресницах уже не было. – Вы гордитесь тем, что аж двадцать восемь лет не знали женщину, и это достойно уважения. Но только, заметьте, таким святым людям место не в кресле главы правительства, а в пещерах и снегах Гималаев!

– Узнаю ваш острый язычок! – Десаи расхохотался дробно, по-старчески, то и дело покашливая. – Благочестие не мешает человеку постигать тонкости большой политики. Меня высоко ценил покойный Пандит Неру…

– И отправил вас в отставку как опасного демагога, – перебила Кальпана. Сегодня она надела жемчужные украшения в тон светло-серому, переливающемуся, как струи воды, сари. – Пандит Джавахар не раз предостерегал своих друзей, а также Индиру лично, от всяких контактов с вами.

– Я прощаю все ваши грубости на десять лет вперёд, – вздохнул Десаи, ускоряя шаг, чтобы не отстать от Кальпаны. – Ваша партия, в рядах которой я состоял, надавала чересчур много обещаний народу. А он взял и потребовал их выполнения! Но на это способностей и возможностей у дочери великого отца уже не хватило. А люди настырны, голодны и злобны, так ли? Что предпринять? Ввести чрезвычайное положение, чтобы силой оружия заставить сограждан позабыть о насущных потребностях организма! Как ещё советские войска не пригласили – в семьдесят первом ведь это сделали! Они, они выиграли войну с Пакистаном, а не вы! Ну ладно, дело прошлое…

Десаи был весьма раздражён ледяным молчанием Кальпаны. Он хотел в этом разговоре наедине предложить ей сотрудничество, но уже ясно видел, что будет только лишний раз оскорблён, а то и осмеян.

– Как я заметил, проблемы голода всегда были больным местом конгрессистов. Но вы, как обычно, пошли дальше других и навлекли на себя новое проклятие! Прошло несколько лет, но те ваши слова до сих пор с негодованием вспоминают наши с вами братья по вере. Вы предложили резать священных коров, от которых всё равно никакого проку, и кормить их мясом бездомных бродяг! Камень, запущенный в вашу голову на митинге в Мадрасе, лишь чудом не вышиб вам мозг. А, между прочим, эта история снова всплывает в прессе и на даршанах…

Десаи говорил всё громче, стараясь заставить Кальпану остановиться и хоть что-то ответить. Но она шла к своей машине – точно так же, как Индира, лёгким, почти летящим шагом, как будто не ступала по земле, а скользила в воздухе.

– Народу очень не нравится пренебрежение его религиозными чувствами. Такие слова больше пристали коммунистам, с вожаком которых вы вместе пьёте чай!..