Дух времени. Введение в Третью мировую войну

Вся эта драматургия уже — прямо или косвенно — показана в исследованиях на, так сказать, живом мозге: нейрофизиологи Стэндфордского университета под руководством профессора Брайана Кнутсона выяснили, что, принимая решение о покупке, наш мозг актуализирует прилежащее ядро — зону, ответственную за предвкушение удовольствия, когда же он видит перед собой чек на кругленькую сумму, активизируется островок Рейля — тот самый, который генерирует чувство боли и дискомфорта. Иными словами, за феноменом, который мы привычно считаем «деньгами», в действительности стоит наше отношение со временем — расставание с деньгами является для нашего мозга почти физической болью, за которой, в свою очередь, кроется наше самонаказание за утрату (с тратой денег) виртуально защищённого будущего. Если деньги являются для нашего мозга эквивалентом удовлетворения будущих потребностей, а наличие денег гарантирует ему защищённость (они воплощают для него «всё, что может понадобиться», включая любовь и уважение других людей — ступени пирамиды Маслоу), то, вероятно, нам и надо говорить, в первую очередь, о будущем, а не о «деньгах».

Но будущее — это ничто, его ещё нет,

 а потому оно безразмерно. Сколько нам нужно денег для этого нашего будущего? Можно прикинуть, но тут же возникнут опасения… А что, если эти деньги обесценятся, прогорят? Что, если, например, в будущем изобретут лекарство от смерти и оно окажется баснословно дорогим? Всё это лишний раз доказывает, что в этой игре участвуют не деньги, а время — представление о будущем. Пределы «разумного количества необходимых денег» легко рушатся: будущее — это фантазия и страх, у которого неизбежно глаза велики, а потому мозг хочет не просто удовлетворения потребностей, но страховки, гарантии, надёжности, то есть больше и больше денег как способа овладеть этим будущим, контролировать его. При этом мы из опыта знаем, что деньги постоянно теряют в стоимости, что их никогда не бывает «довольно»… Именно этот страх перед будущим в «век тревоги» (таким был, по заверениям психологов, XX век) и разогнал машину производства денег из ничего. Этому же поспособствовала и гедонистическая идея, связанная с разросшимся фантомом желания — много и быстро заработать, чтобы «ничего потом не делать, а просто жить и получать удовольствие». Если мы принимаем такую тактику (причем слово «если» звучит в этом предложении уже как издёвка), то сколько нам в этом случае нужно денег? В общем, деньги для нас представляют собой невротический механизм компенсации, который всегда приводит к обратному эффекту.

Странно ли в связи со всем этим, что идея «Капитала 1.0» принадлежит Карлу Марксу — первооткрывателю «континента Истории», как называл его Луи Альтюссер? Ведь уже и «капитал» Маркса, хоть он и зиждется на идее объективно существующих материальных благ, реально определяется не как что-то физически наличествующее, а как «самовозрастающая стоимость». В этом самовозрастании — то есть будущем и гипотетическом росте — и заключается, как пишет Маркс, «жизненный процесс капитала». Вот одна из тех причин, почему мы должны смотреть на Маркса, в первую очередь, как на методолога: динамика капитала от «Капитала 0.0» к «Капиталу 3.0» — это процесс совершенствования способа овладения будущим, в этом заключается сама логика финансов.

«Новая методология», о которой я только что упоминал, усматривает сущностную и универсальную динамику фаз развития любого процесса: крайние его точки (первая и четвёртая фазы) характеризуются одним и тем же базовым феноменом (в последней фазе мы, впрочем, видим этот феномен преображённым, вышедшим, так сказать, на новый уровень — за счет того, что он вобрал в себя функцию рассматриваемого нами процесса развития), а две промежуточные фазы, находящиеся по центру (вторая и третья), представляют собой некую трансформацию самой этой функции, применённой к феномену. В рассматриваемом нами случае, то есть применительно к становлению нынешней финансовой системы, сущностным феноменом процесса является ценность (оборачиваемая, обретающая стоимость и т. д.), а функцией, и это, возможно, главное, что необходимо понять, — время. Появление, развитие представлений человечества о времени (пусть это и звучит странно) и есть эта функция по отношению к феномену ценности.