Дух времени. Введение в Третью мировую войну

Как следствие царившей в этой сфере ещё сравнительно недавно репрессивности, сейчас в ряде стран наблюдается что-то наподобие «эффекта отдачи». Однако практики деспотичной «толерантности» стали обретать порой то ли гротескные, то ли болезненные формы, а сама сексуальность снова выходит в топ тем политического дискурса.

При любом хоть сколько-нибудь отстранённом и рациональном взгляде на происходящее всё это кажется каким-то театром абсурда. Неужели же эта тема так важна сейчас? Или совсем нет других проблем? А какие проблемы с сексуальностью как таковой, если не писать о ней на знамёнах? Но нет, политика разворачивается буквально на смятой постели… Как так?

На самом деле, эти процессы отнюдь не случайны:

• во-первых, в значительной степени это обусловлено тем, что контроль над индивидуумом по-прежнему ассоциируется с контролем над его сексуальностью, а потерявший свой социально-культурный габитус человек лишается способности к любой разумной упорядоченности;

• во-вторых, тема сексуальности, если рассматривать её в «бытовом», «обывательском» смысле, настолько проста и интуитивно понятна, что она позволяет легко мобилизовать большие массы людей как с той, так и с другой стороны разворачивающегося противостояния.

К сожалению, говоря начистоту, в разрозненном информационном пространстве современной цифровой реальности эта тема осталась, кажется, единственной, которую способны понять в любой социальной страте во всех частях света. И да, она очень простая, предельно. Вот и результат — уровень политики.

В условиях глобализации, а что ещё важнее, по мере разрастания цифрового мира — и на пути интроекции, и на пути экстрориаризации габитуса появились своего рода дифракционные решётки[118]

.

Вспомним, как П. Бурдьё сравнил социальное давление (проявление габитусов) с «тяжестью воздуха», которую мы не ощущаем. Примерно так же мы воспринимаем и монохромный свет, по сути, не замечая его. Он для нас просто «белый», или кто-то скажет «прозрачный».

Цвет из света возникает для нас лишь при отражении его от предметов, но стоит нам только пустить его через дифракционную решётку, как он заиграет всеми цветами радуги. Каким окажутся цвета привычных для нас предметов, если осветить (расцветить) их таким образом?

Они будут выглядеть очень странно. И примерно такой же эффект возникает теперь при попытке воспроизводства габитусов. Для того чтобы соответствующие структуры были интроецированы индивидом, важна цельность, внутренняя непротиворечивость социального давления. То есть все люди в рамках определённой социальной общности и определённого содержательного контекста (например, функционирующие в рамках того или иного социального института) должны играть по одним и тем же правилам, или, ещё точнее — в одной и той же пьесе, расписанной в традиционных практиках габитуса, буквально по ролям.

Как должен вести себя в конкретном обществе достойный муж, отец семейства? А как — врач или преподаватель? Как дети должны относиться к родителям, а родители — к детям? Как следует воспринимать государственную власть? Какая предпринимательская активность возможна в рамках этого общества?

Ответы на эти и тысячи подобных вопросов прорисовывают специфику данного конкретного общества — «западного» или «восточного», «патриархального» или «цивилизованного», «капиталистического» или «первобытнообщинного», в общем, какого угодно, — делая его уникальным, носителем особенного, его собственного, специфического габитуса.

Но вот этот «белый свет» социального давления проходит через установленные интернет-средой дифракционные решётки и превращается в «радугу»… И тут же всё, что находится перед нашим взором, меняет свои очертания: что-то становится чрезвычайно ярким, проявляется буквально до степени гротеска, а что-то, наоборот, словно бы проваливается в ничто, исчезает при взаимоналожении световых волн.

Дифракционная решётка символизирует «новый Вавилон» поглотившего нас интернет-пространства:

• если раньше человек был заперт в границах социального давления своего социума и был вынужден интроецировать структуру этих социальных отношений внутрь себя, становясь таким образом агентом соответствующего социума и его габитуса;

• то теперь он находится в крутящемся шаре дифракционных решёток, состоящих из противоречивых мнений, взаимоисключающих стратегий, бесконечного числа ролевых моделей, трансгрессирующих агентов, социопатических персонажей перманентных реалити-шоу.

По существу, то множество оптик, с которыми сталкивается современный человек, находящийся в пространстве интернета, социальных сетей и грядущего метавёрса, сводит на нет саму возможность социального давления. Да, социальное давление, как и прежде, оказывается на человека, но оно больше не организует его.

Социальное давление, оказываемое на индивида, передаёт ему не только некую систему ролей и практик, но и свойства системы, присущие любому естественному социуму с его внутренними иерархиями, системой сдержек и противовесов, определённых этических и просто поведенческих стандартов.