Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном

И все же во многом это была уже другая, новая страна. Английский парламент, ограничивавший власть короля в интересах активно рождавшейся буржуазии, создавал более широкие по сравнению с другими странами Европы возможности для экономического роста. Поразившая мир разгромная победа маневренной эскадры английских кораблей над огромной, но неповоротливой испанской Непобедимой Армадой (и несколько подобных побед в дальнейшем) сделала Британию владычицей морей, что в эпоху географических открытий имело громадное значение. Благодаря флоту Англия теперь стремительно вытесняла из Индии португальцев, а у испанцев отвоевывала одну территорию за другой на новооткрытом американском материке.

Примерно за год до описываемого времени произошло скромное и практически не замеченное современниками событие. Из Англии отплыл торговый галеон «Мейфлауэр» с сотней переселенцев на борту. К побережью Америки они причалили намного севернее остальных и основали первую европейскую колонию в Плимуте. Через столетия из этой маленькой колонии вырастет самая могущественная в мире держава с английскими корнями. В сфере искусства, в которой до недавнего времени «примитивные» британцы безнадежно отставали, также произошли важные события. Они были связаны со скромным небольшим лондонским театром «Глобус» на берегу Темзы, поставившим на своей сцене ряд новых превосходных пьес, написанных сначала простым актером, а позднее сценаристом и режиссером по имени Уильям Шекспир.

Мой экипаж прибыл к богатому поместью, когда серый вечер уже почти перешел в промозглую ночь. Начался моросящий дождь, который то ненадолго усиливался, превращаясь в неприятный, резкий и плотный ледяной ливень, то вдруг затихал до редких, почти неощутимых капель, и так без конца, раз за разом. Английская осенне-зимняя погода во все века была характерной и узнаваемой.

Меня встретили несколько слуг в ливреях и лично хозяин поместья, который приветствовал меня как дорогого гостя, но, в то же время, без показного радушия, со сдержанностью и достоинством джентльмена. Многие годы его положение в обществе было столь высоким, что только король и несколько приближенных к монарху персон считались более влиятельными людьми, чем он. А уж в отношении образования, ораторского искусства, широты взглядов и эрудиции на всем острове не нашлось бы человека, который бы чувствовал себя с ним на равных.

Этого джентльмена звали Фрэнсис Бэкон. Он был уже немолод по меркам эпохи – ему было около шестидесяти, но, в отличие от многих ровесников, для него этот возраст был не старостью, а самым расцветом зрелости. Достаточно высокий, представительный, крепкого телосложения, энергичный брюнет с тщательно ухоженной модной бородкой, живыми глазами, в роскошном темном камзоле, щедро расшитом серебром. Примерно так я представлял себе государственных деятелей романтической эпохи мушкетеров Дюма. Эта ассоциация вовсе не была случайной: злейшим врагом Бэкона, его конкурентом за внимание и милости короля, являлся молодой, но уже влиятельнейший Джордж Вильерс, он же – герцог Бэкингем.

Я был недавно принят в члены Палаты общин – нижней палаты парламента. Именно потому, что я ранее не был лично знаком с Бэконом, мне поручили столь важную и щекотливую миссию. Чтобы выполнить ее, я не должен был быть ни другом хозяина поместья, ни его врагом.

Я знал вкратце биографию Бэкона и даже читал кое-что из его популярных работ. Он родился в одной из благородных семей Англии, получил отличное образование, с молодых лет с успехом вращался в высшем свете. Но суровая нравом королева Елизавета I хоть и ценила его ум, тем не менее, считала его характер чересчур легковесным и ненадежным для высоких постов. Все изменилось при новом короле Якове I. Бэкону удалось сблизиться с ним, стать одним из его доверенных лиц, после чего его карьера резко пошла в гору. Он стал самым ярким спикером Парламента, в последние годы – председателем Правительства, Лордом-канцлером, главным чиновником Англии. Но несколько месяцев назад его звезда стремительно закатилась. Король, разозленный тем, что казна государства вечно была пуста – в отличие от министерских поместий – начал крупное дело против коррупции.