Напротив барабанов и лютни, на пологом левом берегу, перед смутной линией заслоняющих горизонт холмов, хорошо просматривается неслучившаяся столица венгерско-словацкого гидроэнергетического сотрудничества, местечко Надьмарош с его главной магистралью, проспектом Тысячелетия. Дунай в итоге не перегородили гигантской дамбой, но взамен проводят на его берегу работы по добыче щебня и гравия. В Вишеграде речная природа ловко сочетается с памятниками истории, объектами хозяйственного назначения и спортивного туризма. По всему видно, что именно здесь Дунай делает свой главный венгерский поворот.
К Верхней крепости от дунайской пристани ведут несколько дорог. Мы с женой выбрали самый пологую, но долгую: от мощной башни имени старовенгерского короля Шаламона (в которой, если верить преданию, целое десятилетие провел в почетном заточении у Корвина валашский господарь Влад Дракула, развлекавшийся, в частности, тем, что насаживал на собственноручно вытесанные маленькие колья тушки птиц и грызунов) не полезли на крутой склон, а отправились вслед за жилистым американским велосипедистом в обход по путаному маршруту пятикилометровой автотрассы. Обратный путь вышел короче, опаснее и духовнее: по гребню холма, а потом по крутому склону. Жители Вишеграда остроумно устроили из этого холма нечто вроде местной Голгофы, обозначив подход к металлическому распятию обелисками с примитивными барельефами по числу стояний крестного пути. Концепция венгерского страдания, смирения страстей на перепутье жизни и смерти нашла реализацию и тут, в кущах международного туризма.
В двух десятках километров от Вишеграда, ниже по течению Дуная, лежит прекрасный своей мертвенной тишиной и нарядным ансамблем зданий в стилях барокко и рококо городок Вац. В 1994 году при реставрации в подземелье местной доминиканской церкви обнаружили секретную крипту, наглухо замурованную неизвестными более двух веков назад, а в ней – 262 естественным образом мумифицированных тела. Большинство несчастных, как выяснили ученые, умерли от туберкулеза. Прекрасно сохранившиеся останки этих граждан Ваца – разных сословий, разных возрастов, разных занятий, – их парадное траурное убранство, а также гробы иногда довольно легкомысленной ручной росписи сформировали уникальную (другой такой нет в Дунайском бассейне, гордо сообщает смотритель) коллекцию Memento Mori. Поучительное венгерское зрелище: помни, что и ты когда-нибудь умрешь, возрадуйся тому, что ты все еще жив.
Самый старый архитектурный комплекс Ваца, солидный особняк с тенистым садом постройки конца XVII века, занят Национальным институтом проблем глухонемых, почтенным учреждением с почти двухвековой лечебной историей. В день, отряженный мною на знакомство с образцами архитектуры барокко и венгерского культа смерти, в Ваце – так совпало – финишировал VIII Европейский фестиваль искусств и культуры глухих Salvia. Конкурсная программа с участием театральных трупп из десятка стран мира завершилась, Институт готовился к гала-концерту, и артисты коротали время в оживленных немых беседах на жестовом языке за столиками кафе в милой, но совершенно пустынной пешеходной зоне. Эта суббота в конце июля выдалась нестерпимо жаркой. И тут я вышел из сумрака тихого подземелья, набитого уникальными мумиями, на божий свет и зной, в не менее мистическое пространство, где слышен был только один голос – журчащего на центральной площади фонтана.
Теперь-то стало понятно, что даже Дунай в Венгрии течет совершенно особенным, сосредоточенным образом, течет молча. Я понуро миновал широкую садово-парковую полосу, которой Вац почтительно отгородился от могучей реки на случай наводнения, и уселся в липовой тени на каменный парапет, окантовку дунайского русла. Вольный ветер беззвучно колыхал лодки, привязанные к плавучим домикам; мостки, ведущие к этим домикам, были предусмотрительно подтоплены. В сотне метров ближе к Будапешту неторопливый паром тащил к тонущему в Дунае асфальтовому пути партию автомобилей и мотоциклетов. Должно быть, это пляжники, изнуренные солнечным отдыхом, молча возвращались с речного острова.