Дурман-звезда

Кому же купец собирался добычу сбагрить? Похоже, нашел кого-то, жучара. Но дальше-то что? Неужели думал, никто из обоза не проболтается? Или хотел всех обозников порешить? И что, пришел бы в столицу с «мертвяками» вместо своей охраны? Глупее ничего не придумаешь. Нет, скорее всего не желал купец без обозников оставаться, с «мертвяками» наедине. Поэтому пошли вместе. А сразу за перевалом ждал его неведомый покупатель. Получил бы наш торгаш столько золота, что за сотню лет пропить-проесть не успеешь, и сбежал бы с ним отсюда подальше.

Вот только куда сбежишь? Древнейшие отыщут везде, весь материк ради этого перероют. А от «мертвяков» он как избавиться собирался? Нет, темная история, мутная…

Вообще, конечно, жутко представить, сколько кровищи уже из-за этого ящика пролилось. На руднике ведь как? За «мертвяками», что каторжан охраняют, тоже пригляд имеется – бойцы Древнейших все отходы перекрывают, кордоны ставят. Чтобы с добычей вырваться, толпу народа положить надо.

И положили, можно не сомневаться. Правда, и самих «мертвяков» остался всего десяток, который к обозу вышел. Руда хоть и в ящике, но дымок-то вьется. С ума еще не сведет, но злости добавит. Люди и так на взводе, один сорвался – и пошла бойня.

И вот в финале Лунь наблюдает, как купец, взяв кусок руды, задыхается и сгорает заживо за минуту. А Ясень берет – и ничего, как огурчик. Что должен подумать Лунь? Ничего хорошего в любом случае. Но, может, все-таки стоило разобраться, спросить хотя бы – как, дескать, это у тебя получается? Хотя, конечно, обстановка была не та, чтобы светские беседы вести.

А в самом деле – как это у Ясеня вышло? И как он вообще додумался до такого? Словно подтолкнул кто-то, на ухо шепнул – хватай! И он схватил, заранее зная, что с ним ничего не будет. Так кто же он после этого? Его ведь уже и в глаза называли тварью из тени…

Нет, хватит! Так и правда с ума сойдешь. Он человек и чувствует себя человеком. Просто после «смотрин» он уже не такой, как прежде. Потому что поверил вестнице и принял в себя огонь. Да, огонь и пепел – все к этому возвращается! Он же увидел, что куски живой руды – это угли, от которых пламя идет. Но если знать, что ты и так горишь, то пламя тебе не страшно. Он, Ясень, знал, поэтому жив, а вот купцу всю душу изнутри выжгло.

Ясеню показалось, что он ухватил за хвост какую-то мысль, способную объяснить очень многое. Он как будто стоял на пороге перед запретной дверью, за который скрывались ответы на все вопросы, и дверь эта начала тихонько приоткрываться. Но тут опять подступила слабость, веки налились тяжестью, и он провалился в сон не в силах больше сопротивляться.

Проснулся свежим и отдохнувшим. Правда, мысль, которая казалась настолько важной, улетучилась без следа.

Он встал, отряхнулся и зашагал к скале. Волны тихо шуршали. Солнце висело на том же месте, хотя Ясень, по собственным ощущениям, провалялся на пляже долго. Интересно, здесь всегда так? Хотя чему удивляться. Ведь это место, как ему объясняли, не существует в обычном смысле.

Подойдя ближе, он заглянул за невысокий гребень скалы и остановился, не зная, что предпринять. На гладком камне лежал дракон.

Точнее, дракониха – та, с которой он общался не так давно. Он хорошо запомнил, как выглядит Криста в змеином облике, поэтому сейчас не мог ошибиться. Здоровенная змеюка спала, но, почуяв его присутствие, открыла глаза и подняла голову.

– А, – сказала она, – пришел.

– Здравствуй, – вежливо сказал Ясень. – Я думал, тебя убили.

– Было дело, – вздохнула Криста. – Скоты.

– Понятно.

Дракониха фыркнула и, быстро вытянув шею, приблизила морду к его лицу. Ясень вздрогнул от неожиданности. Потом спросил:

– Тебе обязательно здесь в таком виде? Как-то оно, знаешь…

– Боишься? – Она оскалилась. – Ладно, закрой глаза на минуту, так проще будет. Закрой, говорю. Не откушу тебе ничего.

Он послушался, а когда снова посмотрел на скалу, Криста уже сменила обличье. На ней был тот же костюм, что в последний раз у ручья. Правда, исчезли порезы и кровавые пятна.

– Ну так лучше? Иди сюда.

Ясень подошел, сел рядом на камень.

– Как же так получается? – спросил после паузы. – Я ведь раны у тебя видел. Не могла ты с ними выжить. Никак.

– Берег Творения, – она пожала плечами.

– Берег? Он тебя спас? То есть погоди… Если Древнейшему горло вспороть, он тут на песочке позагорает – и все нормально? Неплохо вы устроились, даже завидно.

– Не все так просто. И потом тебе-то чего завидовать? Уже вон ходишь, как ни в чем не бывало, а ведь недавно как сломанная кукла валялся – даже, по-моему, не дышал. Я, конечно, трогать не стала. Берег знает, как лучше. Тебя там, в храме, камнями забили, что ли?

– С обрыва сбросили. И храм ни при чем, я оттуда сбежал давно.

Он отвечал, а сам пытался осмыслить то, что услышал. «Как сломанная кукла»… Значит, он все же разбился насмерть? И дева-птица была права – убить его при желании не так сложно. Но тогда он, как и Древнейшие, попадет на Берег Творения? А тут его вылечат, соберут по кусочкам. Правильно?

Так и спросил.