Дурная кровь

– Нет, – подтвердила Уна и в первый раз вспыхнула гневом. – Что ж, этого следовало ожидать.

– Это почему же? – спросила Робин.

– Да потому, что Тэлбот был не в себе, – сказала Уна. – Я поняла это в первые пять минут допроса. Позвонила Рою и говорю: «От этого человека толку не будет. Подай жалобу, потребуй замены следователя». Он не сделал ни того ни другого, а если и сделал, то вхолостую. А Лоусон, – продолжала Уна, – держал меня за дурочку зайцехвостую. Вероятно, думал, что я привираю, пытаюсь вызвать к себе интерес за счет исчезновения лучшей подруги. Марго Бамборо была мне больше сестрой, чем подругой, – с горячностью сказала Уна, – и единственный, с кем я говорила о ней без утайки, – это мой муж. За два дня до нашей свадьбы я его всего облила слезами, потому что Марго должна была бы присутствовать. Быть моей главной замужней свидетельницей.

– Вы хотя бы примерно представляете, о чем она хотела с вами посоветоваться? – спросила Робин.

– Нет, – ответила Уна. – Я потом часто думала: не связано ли это с ее исчезновением? А может, она насчет Роя хотела посоветоваться, но тогда почему она сказала, что об этом говорить не следует? Насчет Роя у нас уже был разговор, и я сказала ей открытым текстом, что она может переехать ко мне, причем вместе с дочкой. Потом мне другое пришло в голову: не связано ли это с кем-нибудь из пациентов, ведь она, как я уже говорила, истово соблюдала врачебную тайну. Как бы то ни было, одиннадцатого числа под дождем пришла я к этому пабу. Пришла рано и решила взглянуть на церковь там через дорогу, на большую…

– Подождите! – резко остановил ее Страйк. – Какое на вас было пальто?

Уну, похоже, не удивил этот вопрос. Наоборот, она улыбнулась.

– Вы подумали о старике-могильщике, или кем он там служил? Которому пригрезилось, что туда заходит Марго? Говорила же им, что это я была, – сказала Уна. – И ходила тогда в бежевом пальто – в пальто, а не в плаще. Волосы у меня были темнее, чем у Марго, но такой же длины. Когда меня спросили, не могла ли Марго перед нашей встречей зайти в церковь, я сразу сказала «нет»: она этого не любила! А вот я как раз заходила! Это же я была!

– Зачем? – спросил Страйк. – С какой целью вы туда пошли?

– Мне зов был, – просто ответила Уна.

Робин подавила улыбку, видя, что Страйк почти смущен этим ответом.

– Господь повелел мне вернуться, – объяснила Уна. – Я ведь посещала англиканские церкви, а сама думала: не в этом ли ответ? В католичестве я многого не могла для себя принять, но все равно почувствовала, что меня влечет к Нему.

– Как по-вашему, сколько времени вы провели в церкви? – спросила Робин, чтобы дать Страйку время прийти в себя.

– Минут пять или около того. Прочла короткую молитву. Попросила меня направить. Затем перешла через дорогу и оказалась в пабе. Перед тем как позвонить Рою, я битый час выжидала. Сперва решила, что ее задержал пациент. Потом думаю: не иначе как она забыла. Но когда я позвонила ей домой, Рой сказал, что ее нет. Разговаривал он со мной довольно резко. Ну, думаю, опять поссорились. Возможно, Марго огрызнулась. Возможно, приду я домой, а там у порога Марго с дочуркой. Помчалась домой, да только ее там не было. В девять вечера перезвонил Рой: узнать, не прорезалась ли Марго. Вот тогда-то я всерьез занервничала. Он сказал, что собирается звонить в полицию. Остальное вы знаете, – тихо сказала Уна. – Это было как ночной кошмар. На что-то надеешься, а надежды тают. Потеряла память. Сбита машиной и лежит где-то без сознания. Сбежала неизвестно куда, чтобы подумать. Но на самом деле я знала. Она бы никогда не ушла без своей доченьки и никогда бы не ушла, не сообщив мне. Я знала, что ее уже нет в живых. Полиция с самого начала решила, что это дело рук Эссекского Мясника, но я…

– Но вы?… – мягко поторопила Робин.

– Но я-то все время думала: в ее жизни вновь появился Пол Сетчуэлл – и через три недели она исчезает без следа. Я знаю, у него есть алиби, пусть даже хилое, и все дружки-эстеты встали за него стеной. Ведь подсказывала я и Тэлботу, и Лоусону: спросите о его подушечной фантазии. Вытяните из него, что она означает, подушечная фантазия, разоблачением которой припугнула его Марго. Это внесено в полицейское досье? – Она перевела взгляд на Страйка. – Хоть кто-нибудь спросил Сетчуэлла о подушечной фантазии?

– Нет, – медленно ответил Страйк. – Думаю, что нет.

25

То было лишь фантазии скольженьем,Пророчеством, болезненной картиной,Иль ложью, притязаньем и сомненьем,Иль тайным праздных помыслов движеньем.Эдмунд Спенсер. Королева фей