Душа акулы

– Ты теперь всю жизнь мне это будешь припоминать, – проворчал я. Однажды он решил сводить меня в мой день рождения в мексиканский ресторан, и я стрескал целых три буррито с сыром, пока Джонни не заволновался, хватит ли у него денег. У нас осталось всего пятьдесят центов на чаевые – было страшно неловко.

Но Джонни уже переключился мыслями на другое:

– Как ты думаешь, она это серьёзно – про показательные бои ныряльщиков с акулами?

– Наверняка, – сказал я, и внутри у меня всё сжалось. – Готов поспорить, ей бы хотелось видеть кровь. Лучше всего мою.

– Почему, что между вами произошло? Или это из-за…

Он не договорил, потому что к нам подошли Джек Кристалл, мистер Гарсия и мисс Уайт. Когда я увидел их серьёзные лица, мне стало не по себе. Я понял, что меня ждут неприятности!

– Пройдёмте ненадолго в мой кабинет, – сказал Джек Кристалл.

Его кабинет оказался просторным, полным воздуха и света, на стенах висели картины в синих тонах, а над нашими головами вращался вентилятор – периодически до меня доносился прохладный ветерок. Этот кабинет единственный во всей школе был оборудован балконом – на деревянных перилах виднелись следы когтей. Посреди комнаты стояли деревянный письменный стол и несколько стульев. Мистер Кристалл жестом предложил нам сесть. Джонни, нахмурившись, посмотрел на меня. Может, стоило признаться ему, что произошло в пятницу вечером, но пока не представилось подходящего момента.

– У нас проблема, – сказал молодой директор, который, очевидно, не любил ходить вокруг да около. – Некоторые родители жалуются на Тьяго. Они требуют, чтобы его немедленно отчислили из школы.

Дядя Джонни ошарашенно уставился на меня.

– На школьной вечеринке произошла драка, – попытался объяснить я. – Трое на одного.

– Мне удалось уговорить их не настаивать на отчислении, – продолжал мистер Кристалл. – Но, боюсь, стипендии Тьяго теперь не видать. Было бы трудно объяснить другим родителям, что Тьяго, несмотря на это происшествие, выдержал испытательный срок.

Мы с дядей Джонни переглянулись. Плата за обучение нам не по карману… И Лидия Леннокс это знала, потому что я, дурак, сам ей об этом сказал! Элла и её приятели страшно обрадуются, если мне придётся покинуть «Голубой риф». Причину теперь и так все знали: мама Эллы любезно сообщила о состоянии нашего счёта всем, кто мог её слышать.

И что теперь? Вернуться в прежнюю школу и никогда больше не увидеться с Шари, Джаспером и остальными? При мысли об этом у меня встал ком в горле и защипало глаза.

– Мне ужасно жаль, – сказала мисс Уайт. Она выглядела очень элегантно в облегающем белом платье, которое надела на представление, но сейчас, примостившись на краю стула, больше напоминала спринтера, готового в любое мгновение сорваться с места.

– Ну почему ты так неосторожно себя повёл? – Мистер Гарсия мрачно взглянул на меня. – Я надеялся, что ты не позволишь втянуть себя в драку! Ты хоть вспомнил о моём предупреждении?

– Фаррин, я уверена, что его заманили в ловушку, – сказала мисс Уайт и повернулась ко мне. Её узкое угловатое лицо было серьёзным и сосредоточенным, а тёмные глаза, казалось, заглядывали прямо мне в душу. – Верно, Тьяго?

Я был невыразимо ей благодарен. Как хорошо, что в школе есть ещё один опасный оборотень, способный меня понять!

– Да, так всё и было. Вы же можете прочесть мои мысли или что-нибудь в этом роде? Тогда вы точно узнаете, что произошло!

Почему все вдруг повернулись к мистеру Гарсии? Может, среди учителей он лучше всех читает мысли?

– Могу, – мрачно проговорил учитель превращений. – Но, боюсь, это ничего не изменит. Для Леннокс это не доказательство. Хорошо, что ты никого серьёзно не ранил, Тьяго, а то тебя бы уже отправили обратно в Майами.

– Всё равно сделайте это, – сказал я. – Я настаиваю.

Джек Кристалл, учителя и дядя Джонни с недоумением посмотрели на меня. На лице Фаррина Гарсии тоже мелькнуло удивление, но потом наши взгляды встретились, и я увидел, что он понял.

– Хорошо, – сказал он, и Джек Кристалл и Джонни кивнули.

– Это будет больно? – забеспокоился я.

– Нет. Разве что мне, если будешь сильно сопротивляться. – Гарсия подтащил стул и сел рядом со мной. Теперь вид у него был не сердитым, а спокойным и сосредоточенным. – Расслабься. Может, хочешь закрыть глаза?

Я молча покачал головой. Мне снова бросилось в глаза наше внешнее сходство. Мы оба стройные, среднего роста, и цвет кожи у нас почти одинаковый – кофе, сильно разведённый молоком. Только глаза, задумчиво смотревшие на меня, были тёмно-карими, а у меня ярко-голубые. Наверное, большинство приняли бы его за моего отца.

Я почувствовал, как его мысли коснулись моих, и непроизвольно сжался.

– Так ничего не получится: ты от меня отгораживаешься, – сказал Фаррин Гарсия. – Постарайся расслабиться.

– Извините, – пробормотал я и попытался расслабиться и открыться. Должно получиться!

На этот раз сработало: я почувствовал, что кто-то осторожно исследует, проверяет мои мысли. Через несколько секунд всё закончилось.