Душа архонта

Она только предчувствовала всю тяжесть грядущей утраты: жизни без Киндара, без его улыбки и умных слов. Но Ханлейт был уже близко. Пора. Оставив раненого Гвидо, навстречу Хану поднялся Гервант. Нехотя, медленно со стороны поля шел дварф, ведя под уздцы лошадь — он не принимал участия в сражении. Все происходящее напоминало дурной спектакль, где актеры плохо знали свои роли. Хан спрыгнул на землю и устало уткнулся лбом в гриву своей кобылы.

— Я бы не догнал, — глухо сказал он Герванту, — он тряс землю за собой, и я едва держался в седле.

— Нападение на ария… Мы все — трупы, Ханлейт. Вопрос времени. Смотри, а она выжила. Остаться невредимой после атаки магией — это удивительно, правда? — в тусклом голосе Герванта не осталось эмоций.

Девушка подошла ближе и очутилась в объятиях Хана. Он сжал ее так сильно, что хрустнули суставы.

— Я был уверен, что не увижу тебя живой!

Стоять бы так вечно и закрыть глаза… Лиандра высвободилась и оттолкнула Ханлейта.

— Ты нужен Киндару. Сам поймешь, зачем. Сейчас!

Они оба поняли, и Хан, и Гервант. Эрендолец ушел, а нелюдь встал на пути Лиандры.

— Я начинаю думать, что ты приносишь несчастье, сестричка. Хороший был конь. А Лето ты помнишь? Был у нас такой веселый парень. И этот эльф. Надо же, алхимик с озера Инья, а я и не знал! Эти мастера ценятся в Эймаре на вес золота. Все мы подохнем. Кажется, Гвидо будет следующим: плохая рана в бедро, много крови. Долгой погони парень не выдержит. Дварфа я сам прирезать готов. А потом? Я? Или твой Хранитель? До тебя нас было одиннадцать. Кто останется в живых, ты или никого?

— В чем ты меня обвиняешь? — глухо спросила Лиандра, глядя Герванту на ноги.

— В том, что ты родилась, наверное.

— А я начинаю понимать, что ты — обычный трус. Ты чуть не сдал нас с Киндаром арию, и дважды предал Лето, который тебе слепо доверял. Грош цена твоему «выбору», если ты всегда выбираешь то, что тебе удобнее. Ты уже одинок, а еще немного — и станешь жалок. Моя вина — мое дело.

— Хорошо поговорили, сестричка. Вылив на меня ведро помоев, ты перестала думать о том, что происходит у меня за спиной?

Девушка встретилась взглядом с глазами нелюдя, отстраненно отмечая, что сегодня они желтее обычного. Сколько не смотри в глаза Герванту, никогда не угадаешь, какого же они цвета на самом деле… И Герванта не поймешь. Да, действительно, стало легче. Увы, ненадолго, пока не вернулся Ханлейт.

— Умер? Он не мучился?

— Да. Нет, — односложно ответил Хан на оба вопроса.

— Тогда уходим, — распорядился Гервант, — пока эта сволочь не прохрипит смертельный для нас приказ, погони не будет. Знаю я такие раны — арий не сдохнет, но кривым останется. И станет еще злее.

— Мы же не оставим Киндара здесь? — сдавленно спросила Лиандра.

Она представила друга, брошенного посреди дороги, как ненужный мусор, и ее сердце сжалось от горя.

— Трупу все равно, где лежать, — бросил Гервант через плечо, помогая Гвидо подняться.

— Да, но живые могут быть не настолько равнодушны.

Ханлейт завернул тело Златовласки в плащ и перекинул через луку своего седла. Лиандра сдержала обещание — она не видела Киндара мертвым.

Выжившие проскакали по тракту несколько верст, а укромного места, куда можно было свернуть, так и не нашлось. Где-то среди равнин Эймара осталась безымянная могила Киндара: на перекрестке двух дорог сохранилась глинобитная стена от сторожевой будки времен войны, и Ханлейт с Гервантом ее обрушили. Эльф был первым из разбойников, кто удостоился похорон, пусть и таких…

В сторону Мензенлира никто не смотрел. Дварф нарушил непреложный закон банды — действовать наравне со всеми. Его считали предателем. Лиандре досталась лошадь Киндара, уже дважды потерявшая своих хозяев, и его сумка. Боясь разрыдаться, девушка не решалась проверить ее содержимое. Лиандра ехала, не вытирая мокрые дорожки, которые оставляли на ее щеках беззвучные слезы. Они то высыхали, то появлялись вновь. Могучее здоровье Гвидо подверглось серьезному испытанию — рана и кровопотеря сделали его лицо бледным, как у покойника.