Душа архонта

Наконец, беглецы свернули в лес, тоскливо понимая, что бездорожье только вымотает их физически, отсрочив гибель на день или два. Леса в Эймаре — не чета Морейским, надолго в них не спрячешься. Гервант оглянулся на тракт с четкими следами лошадиных копыт на свежем снегу: по нему преследователям не составит труда их найти. За разбой на просторах Мореи преступникам грозила виселица, но за содеянное на имперском тракте ждала кара пострашнее — в Империи нападение на ария приравнивалось к государственной измене. Какой смелостью нужно обладать, чтобы открыто рассмеяться Закону в лицо и поставить свою размашистую подпись на преступлении, как это сделал Киндар? По мнению Герванта, алхимик совершил огромную глупость, променяв богатство и уважение на изгнание и смерть, но всего несколько часов назад сам нелюдь попал в ловушку, поддержав Хана и Лиандру. Гервант не привык себя осуждать или раскаиваться в содеянном, он просто искренне недоумевал, что его дернуло схватиться за оружие. Это все Ханлейт! Чертов эрендолец не боится сдохнуть или рискнуть, разом поставив на карту все, что имеет! Если это — смелость, то Гервант трус. Нелюдь себя таковым не считал, но признавал, что без Хана банда никогда бы не достигла размаха и славы в Морее. Фантазия Ханлейта, помноженная на рациональность главаря — вот в чем крылся секрет ее успеха и неуловимости. Жаль, что все так закончилось…

— Ты знал, что за птица эльф? — обратился Гервант к Хану.

— Нет, но видел, что лжет.

— А я знала. И это была не ложь, а такая игра, — проронила Лиандра, услышав разговор.

— Хороша игра! Доигрались. Зачем?

— Так интереснее жить.

— Не понимаю я.

Гервант не нуждался в дополнительных объяснениях. Ханлейт вздохнул. В глазах эрендольца Киндар не был загадочным.

Тьма перед рассветом

Беглецы сделали привал, когда стемнело. Настигнет их погоня сегодня или позже, уже не имело значения. Леса, в котором укрылись разбойники, не было на карте. Это означало лишь одно — их убежище настолько маленькое, что не заслужило на листе бумаги зеленого пятна. Гервант швырнул карту в костер и наблюдал, как ее пожирает пламя. Вместе с плотным листом бумаги горела надежда на безопасный путь до побережья Аквилеи, проложенный накануне ночью.

— Наше единственное спасение сейчас — это Эрендол, — задумчиво сказал Гервант, — но страна эльфов далеко, а погода на стороне ария. На небе снова вызвездило, значит, снега в ближайший день не жди. За нами тянется след, нужно быть слепым или идиотом, чтобы не догнать. Ты можешь что-нибудь предложить, Ханлейт?

— Я в Эрендоле — опасный попутчик. Лучше вовсе без меня, — устало ответил Хан.

— Без тебя мне дорогу не найти. У нас Сирион на пути, — откликнулся нелюдь.

Долгое молчание нарушал лишь треск костра. Внезапно Мензенлир вскочил на ноги и заходил взад и вперед.

— Эльф, ты эрендолец или нет? — закричал дварф, взбешенный упорным нежеланием остальных замечать его особу, — что ты там натворил?

Гервант и Хан переглянулись. О принадлежности эльфа к ордену Хранителей знали только главарь и Лиандра.

— Командир, я не хочу попасть в руки властей живым, — печально сказал Гвидо.

— Вот и подыхай! Я на ария не нападал, с меня взятки гладки! Ты зачем карту спалил, нелюдь? Мне бы пригодилась!

— Прибил бы я тебя, скотина короткая, но лень, — процедил сквозь зубы Гервант, — иди, сдавайся, проверь имперскую справедливость на своей шкуре.

Главарь сплюнул и замолчал. Мензенлир, покружив по стоянке, сел, не осмелившись продолжить качать права. В пустом зимнем лесу слышался неясный, едва уловимый шум. Или он чудился одной Лиандре? Будто корни спящих деревьев шевелились, цепко врастая в почву, как когти, высасывая из черной глубины соки. Невидимая угроза окружала со всех сторон, хотелось обернуться и убедиться, что сзади никто не подглядывает.

— Этот лес испорченный, — сказала девушка ни к кому не обращаясь.

Гервант посмотрел на нее и поморщился.

— Ты чувствуешь магию ариев, Лиа. Совсем как архонт, — тихо ответил Хан, — я тоже ее ощущаю, но, наверное, меньше. Морея — сравнительно чистый край, но весь центральный Эймар давно заражен. Каждый раз, когда арий использует свой дар, он отдает часть этого мира скверне. Очаги одержимости возникают стихийно, уродуя людей, животных и природу. По стране рыскают твари, а всесильные арии сражаются с ними, отравляя Эймар еще больше. Это — замкнутый круг. Пройдет меньше столетия, и мира, привычного для нас, больше не будет.

— Эрендолец, ты всегда умеешь вовремя напомнить, что мир — дерьмо, а жить не стоит. Спасибо тебе за это, очень кстати пришлось, — привычно усмехнулся Гервант.

— Я такого не говорил. Пока есть архонты и Проклятая дорога, у нас остается шанс.

— Архонты истреблены, а заброшенные тракты плодят одержимых ничуть не хуже, чем прочие поганые места, — возразил нелюдь, — а что касается наших с вами шансов, то я готов поверить в Создателя и пасть на колени в обмен на обещание теплого места в аду.