«Амор, владыка славный,В сердцах самодержавный,Яви к нам, бога ради, снисхожденье.Ты истинный и мудрый властелин,Для всех нас столь желанный,Ты нам отраду подаешь один,Целишь на сердце раны,Но мы тебя, тирана,Попросим об одном:К нам прояви и кротость, и смиренье.Мы молоды и водим хоровод,Легки твои оковы,Но ощущаем на себе их гнет;А кто, синьор суровый,Тебя презреть готовы,Тем мощь свою яви ты —Не нам, и так мы у тебя в служенье.Заставь же осознать, сколь ты силен,Всех, кто, зовясь влюбленным,Притворствует, что страстно он влюблен;Пускай познает скороВсю мощь твою притвора,Каков огонь твой жгучий,Мы ж паче вознесем тебе хваленья.Мы доблестью проникнуты твоей,Повергнутые в пламя.Так будь же милосерд и пожалей,Какими бы путямиНи шли мы, всё страстямиИзнурены вседневно,Погибнем, коль не дашь нам вспоможенье.У наших милых, добрый государь,Ты сделай души кротче;Смири их гордость, стрелами ударь,Будь муки их жесточе,Чем наши, чтобы очиПред нами потупляли,Познав, какие терпим мы мученья.Войди же в слух, баллата, как мольба,Амору-господину.Предстательствуй пред ним как за раба,Чтоб нам унял кручину,Да будет властелинуНам радость дать угодно,Пока он не убьет нас в заключенье.Амор, владыка славный,В сердцах самодержавный,Яви к нам, бога ради, снисхожденье».
LXXI
Крутые склоны, узкие овраги,Ветра, и хляби, и наносы льда,Лесная глушь, где жуть царит всегда,Пучины и стремнины бурной влаги,И прочее, что путнику-беднягеДоставит столько страха и труда, —Забавой показались мне, когдаЯ возвращался, думая о благе.Не нужно было мне иных стрекал:Страсть и надежда к вам стремили, донна,Я помнил вашу кротость в час разлуки.Но я нашел не то, чего искал;Не ведаю, за что вы прогневленноМеня встречали, причиняя муки.Я возвратился и за то клянуИ Альпы, и соленую волну.
LXXII
Погибельное место и названье,О Ба́йи! Вместо пляжей лес дремуч,Отравлен ядом каждый здешний ключ,И в них, увы, заказано купанье.Забавы ваши вызовут рыданье,Как риф для мореходов, терны кручЗдесь на лугах, а вместо солнца тучОгонь, и дым, и серное дыханье.Вы б даже самый непорочный ум,Что может быть у женщины, взломали,Свидетели чего – мои глаза.И оттого я мрачен и угрюм,Обманутый надеждами, в печали.О, были бы незрячими глаза!