Душа, плененная туманом

– А теперь, гражданка Соколовская, – подшивая новые бумаги к делу, ответил слуга закона весьма суровым тоном, – вспомните о том, что вы турист. Начните наконец осматривать достопримечательности и больше никуда не встревайте. Это понятно? Не мешайте органам работать. А помимо Голосова оврага, или как там его, в Москве есть еще много на что посмотреть. Уж поверьте мне, коренному жителю.

– Я поняла.

– Ступайте. Если потребуетесь, мы с вами свяжемся.

Какое-то время я предавалась безделью. Впервые включила телевизор в розетку, которую ради этого пришлось пару минут искать. Впрочем, там ничего интересного не было, и я вскоре его выключила. Я просто надеялась, что в новостях будет сказано что-нибудь по интересующим меня расследованиям. Или не дай бог случится новое таинственное исчезновение. Хотя стремление узнать что-то новое было заранее настроено на провал: следователь уже сказал мне, что поиски преступников никуда не продвинулись. И за час никак не могли. Тем более журналистам к месту событий еще доехать надо. Короче, я быстро это поняла и отправила «ящик» спать.

Затем позвонил Илья.

– Есть еще новости по статьям.

– Замечательно. Говори.

– Не по телефону. Давай встретимся через час. Тебе будет удобно? Я заеду.

– Хорошо.

Я собиралась, гадая, что такого разузнал Тимуров, чего не мог сказать по телефону. Когда мы встретились и доехали на его машине до зоопарка, оказалось, что все было прозаично. Как и всегда.

– Ты бы не согласилась на свидание, скажи я все по телефону, – признался он, купив в кассе билет.

– Я думаю, бессмысленно в тридцатый раз повторять, что это не свидание, так? Тебе плевать на то, что я думаю и как я это воспринимаю.

– Конечно, Солнышко! – заулыбался тот и потянулся к моей щеке, предполагаю, чтобы поцеловать. Я тут же отпрянула. На «Солнышко» даже не среагировала, потому что любой мой протест в этой сфере тождественен переливанию из пустого в порожнее. Как называл, так и будет называть, и плевать ему, что меня это бесит.

Бесит ли? А может, я только разумом понимаю, как нужно себя вести, либо помню, как вела себя раньше? Мне кажется, мое сердце не способно не только на позитивные чувства, но также и на негативные.

– Ты здесь была когда-нибудь?

– Нет, – честно призналась я.

– Серьезно? Ни разу? – поразился он. – Тогда идем. Я тут все уголки знаю. Отведу тебя сразу к тиграм.

– Чтоб они меня сожрали? Ты так решил от меня избавиться? Мог бы просто больше не звонить.

Тимуров рассмеялся.

– Да нет. Просто ты сама похожа на этих – на кошачьих.

– Ладно, пусть так. И что тебе удалось выяснить по расследованию? Или это выдумка?

– Нет, повод и выдумка – не одно и то же. Я сказал правду, есть новости. Посмотрим львов и тигров и выйдем к маленькой пиццерии на свежем воздухе. Там и поговорим.

Полосатый красавец мирно спал в просторном вольере, огороженном от нас толстым стеклом. Рядом проехала машина, тигр встрепенулся и посмотрел прямо на меня. В его изящно раскосых кошачьих глазах заплескался испуг… Я мотнула головой. Нет, мне просто показалось. Обычный сытый взор, ничего особенного. С чего ему вдруг меня бояться? Это он ведь хищник, а не я.

– Чего ты?

– А? – Я повернулась к сопровождающему. – Ничего. Идем в пиццерию.

Я осталась сидеть за столиком, а кавалер подошел к загадочному фургончику с окошком для клиентов и стал что-то заказывать, совершенно не посоветовавшись со мной. Я удивлялась, как такому богатому человеку не претит трапезничать в закусочной на улице. Как он не брезгует и как не боится, что его здесь отравят? Мне-то все равно, а ему что, тоже? Или он соскучился по детству? Наверняка его водили в зоопарк родители и, скорее всего, они были бедны, иначе бы не рвался он, повзрослев, так сильно к богатству. Значит, если семья и обедала вне дома, то примерно в таких местах. В этом мы с ним были диаметрально противоположные. Я совершенно не хотела иметь много денег. Никогда. Потому что я знала, к чему это в итоге приводит.

Перед глазами вновь возникла статья, вырезанная девять лет назад из газеты. На сей на раз не материальная – воображаемая. Я так часто смотрела на нее, что могла представить в мельчайших деталях, даже измятые края и легкий росчерк синей ручки в углу.

«Владелец крупного машиностроительного предприятия, недавно признанного банкротом, Соколовский И.Е. вчера вечером покончил с жизнью, пустив себе пулю в голову. Знакомые семьи полагают, что причиной столь радикальных мер стало полное разорение».

Вспомнилась и небольшая приписка внизу: «У Соколовкого И.Е. остались двое детей, пятнадцатилетняя дочь Лиза и шестилетний сын Виталий».

– Лиза!

– А? – Газетная вырезка стала прозрачной и через мгновение исчезла совсем. Я снова видела стол, стулья, людей вокруг, растительность и вольеры неподалеку. У Ильи в руках в одноразовых белых тарелках дымились кусочки пиццы. – Так быстро?

– Подозреваю, что их разогревали в микроволновке.

– Надеюсь, за некоторое время до этого хотя бы приготовили, а не купили в супермаркете.

– А, все едино, – отмахнулся он. – Жрать охота, сойдет и так.