Душа, плененная туманом

Расторгуев выкопал яму значительно быстрее, чем это бы сделала я – видна сноровка. Не развязывая, потащил меня за ноги и скинул в будущую могилу.

Я смотрела на него снизу, он на меня сверху. Растянул губы в какой-то дикой улыбочке и… убрал пистолет за пояс. Повторно схватился за лопату и начал меня закапывать.

– Потрясающе, – пробурчала я, как мне казалось, чуть слышно, однако слух Лешего не подвел. Он ответил:

– Была бы посговорчивее, умерла бы быстро и безболезненно. А теперь подыхать будешь медленно и мучительно.

Я могла бы нарваться на пулю, сделав какой-нибудь выпад, но мне было все равно. В ту минуту мне стало казаться, что нет никакой разницы, как именно умереть. От пули или от нехватки кислорода. Или от сепсиса. Или от того, что живьем сожрут черви. Важно другое – дело проиграно.

Я отстраненно смотрела на то, как кучки темной земли падают на мое тело. За все это мероприятие чудовищная улыбка не сходила с его уст. Наконец земля закрыла мне глаза, и я перестала его видеть, равно как и дневной свет, облака и кроны деревьев.

* * *

Внезапно раздался выстрел. Затем еще один. Мгновенно одиночные выстрелы переросли в настоящую перестрелку, правда, кратковременную.

– Господи, нет! – заорал кто-то над моей могилой. – Лиза! Лиза!

Тут до меня дошло, что, поскольку я жива, эта яма называться могилой не может, и не худо бы пошевелиться, чтобы объяснить это стенающему.

– Она жива! – закричал он уже более адекватным голосом, и я сразу же признала Илью. – Скорее все сюда!

Кто-то спрыгнул в яму и осторожно вытащил меня на поверхность.

– Надо вызвать «Скорую», – услышала я другой голос.

– Лиза! – вновь позвал Илья и принялся стирать с моего лица землю. Потрепал по щекам.

Я открыла глаза.

– Где он? Вы поймали его?

Тимуров молча перевел взгляд на распростертое неподалеку от ямы тело.

– Вы что, убили его?! – взбесилась я, в то время как он разрезал веревки. – Илья, как мы теперь узнаем, на кого он работал? И пусти, что ты меня держишь?

Я встала на ноги.

– Спокойно, тебе не нужно волноваться. И лучше все-таки прилечь.

– На сырую землю? Спасибо, я на нее теперь даже смотреть не могу. И не смогу еще очень долго.

– Ну, можешь прилечь на меня.

– Только после свадьбы.

Рядом стоящий Василий захихикал.

– Илья Семеныч, может, зря врачей вызвали? Она еще всех нас переживет с таким настроем.

Тимуров, конечно, шутки не понял и разорался. Но быстро остыл.

– Какого лешего вы сразу не поехали к Лешему? – спросила я компаньона, когда он закончил ссору.

– Опять каламбуришь?.. Мы следили за вами, но в какой-то момент «Лада» резко сорвалась с места, а потом въехала в подмосковный город и стала вилять по улочкам. Видимо, шофер хорошо знал этот город, и мои парни вас прошляпили. Твой телефон выключили, потому я не смог отследить местонахождение по номеру. Пришлось подключаться к городским камерам видеонаблюдения, в какой-то момент засекли эту машину возле чеховского леса. Дальше было проще. Прочесывали лес по периметру и в итоге нашли.

– Почти мертвую, – добавила я укоризненно.

– Лиза, ты не представляешь, как я корю себя за это.

– Кори лучше вот за это, – ударила я труп ногой в бок. Ребята как раз собирались его закапывать в мою яму, и другой такой возможности уже бы не представилось. – Тех двух вы поймали?

– Увы, нет. Они бросили машину неподалеку от въезда в Чехов.

– Отлично. Как теперь выходить на «Файнанс Юнайтед»?

– Что-нибудь придумаем.

– А следователь? Он с ними заодно.

– Вот видишь, значит, выйдем через следователя.

Меня вывели на дорогу. Как раз к тому месту подъехала карета скорой помощи. Меня повезли в больницу, а Илья сел в свою машину и последовал за нами.

В больнице он подсуетился, мне дали платную палату, одиночную и самую лучшую. Телевизор, холодильник, удобная кровать и прочие преимущества. Впрочем, я все это заметила только на следующее утро, потому что врачи мне вкололи лекарство, в результате которого я отключилась и проспала почти двенадцать часов.

– Классно выглядишь, – усмехнулся Тимуров, занимающий мягкое кресло возле моей кровати, как только я открыла утром глаза.

Я оглядела себя. Все руки забинтованы, а где нет, там в пластырях и зеленке. Лицо вообще с трудом представляю, на что похоже. Зато меня переодели в больничную пижаму. Хотя бы не в рванье лежу – и то хорошо.

– Который час?

– Восемь.

– Вечера?

– Утра.

Так я и узнала, что уже новый день.

– Как ты так рано проснулся?

– А я и не спал.

– Хочешь сказать, что ты так и дежурил возле моей кровати всю ночь?

– Нет, я дежурил возле палаты. А зашел только сейчас.

– Не верю, – покачала я головой. С какой стати Тимуров будет целую ночь торчать в больнице, на стульчике при входе в палату? Бред.

– Как тебе угодно. – Он помолчал, затем заботливо поинтересовался: – Как самочувствие?

– Не знаю. – Я прислушалась к себе. – Слабость и легкое головокружение. А так, все в порядке.

– А порезы и ожоги не болят?

– Да нет.

Он вздохнул, перевел глаза на потолок. Затем полюбопытствовал:

– Чего эта мразь хотела от тебя, а?