Душа, плененная туманом

– Поаккуратнее со словами, девушка. Приберегите оскорбления для бухих соседей и трахалей. Я же к вам пока по-доброму. Вот и вы, будьте любезны, соблюдайте этикет. Это в ваших же интересах. Силы-то не равны. – Ну да, лев, так и есть. Даже сытый он может кого-нибудь сожрать, только чтобы показать свою власть. Только зря ты думаешь, что я всего лишь косуля, пришедшая на водопой.

– Действительно, силы не равны. Потому что за мной – правда. – Он усмехнулся так искренне, словно я анекдот рассказала. – Где дети? В каком месте вы их держите?

– Как бы ответить вам помягче… Вы не увидите их живыми. Так доступно?

Боже, они все-таки их убили. Тринадцатилетних мальчиков! Детей!

– Вы монстр!

Я отчетливо осознала, что уже никогда не смогу спасти Мишу. Когда мне говорил Зеленский, что все жертвы мертвы, я не верила. Когда сказал Леший, не поверила снова. То есть вроде и понимала, что это логично, что если столько времени нет ни слуха ни духа от похищенных, значит, все они убиты. Но какая-то частичка меня отказывалась признавать это, отказывалась верить до конца. Маленькая искорка надежды поддерживала тепло в моем окаменевшем сердце, не давая ему стопроцентно заледенеть. Мне казалось, я нашла выход, понимала, как мне жить дальше, как победить прошлое и начать смотреть в будущее. Начать новую жизнь. Но теперь я окончательно постигла, что все было впустую. Я не смогла спасти худенького светловолосого мальчика-подростка. Опять.

– Да? – тем временем говорил Хованский. – Я монстр? Пусть так, только человек, который рядом с вами бегает, еще пострашнее меня будет, уж поверьте. Если монстр я, то кто же тогда он? Так что в то время, как вы не ищите живыми детей, я не ищу живым Расторгуева. Правильно?

– Что? – он так быстро переключился на Лешего, что я не успела за его мыслью. А может, просто еще оставалась на своей.

– Станислав Викторович говорит, – подключился к беседе псевдокапитан, – что мы в курсе, куда делся Леший. Твой приятель его кокнул.

– Я покажу вам место захоронения, чтобы вы смогли прочесть над ним заупокойную молитву.

– Смешно.

Хованский был возмущен тем, что кто-то заговорил без его разрешения. Помнится, Иванов и с Расторгуевым вел себя также. Какой храбрец, ну надо же.

– Ты успокоился? Я могу продолжить?

– Простите, Станислав Викторович. – Мужик слабо кашлянул и заткнулся.

– Так вот, Лиза, человек, известный вам по кличке Леший, считал, что корень всех зол именно вы. Потому и хотел от вас избавиться. Я же с ним не согласен. Вы всего лишь девчонка, которая возомнила себя женщиной-кошкой. Я раздавлю вас одним мизинцем, если захочу.

Да-да, помнится и другой человек все пытался вкрутить мне сию мораль: мужик всегда сильнее. Только вот ему не удалось меня пережить.

«Что смотришь волчонком? – в который раз заговорил голос в моей голове. – Запомни, дылда, никогда не перечь мужику. Силы не равны. Никогда не посмотрю на то, что ты баба. Мне чужой приплод не нужен, и цацкаться я с вами не собираюсь. Захочу – еще раз ударю. Захочу – измордую до смерти».

Я подняла лицо, наполненное праведным гневом, и грозно полюбопытствовала:

– Так за чем дело стало?

– А за тем, что мне это не нужно. Вы мне безынтересны, поэтому руки марать не буду, ни свои, ни чужие. Вы все равно мне ничего не сделаете.

– Леший тоже так думал. Пока был жив. Сейчас, сдается мне, он думает иначе.

Хованский расхохотался. Его смех подхватили двое мордоворотов.

– Лиза, вы мне нравитесь. Предлагаю разойтись по-любовному. Вы не лезете больше ко мне, а я к вам. Знайте, что у ментов никогда не появится ценных зацепок по этому делу. Поэтому все ваши попытки тождественны сотрясанию воздуха. Итак, давайте решим здесь и сейчас. Вы соглашаетесь с поставленными условиями?

– Предположим, что нет. Что тогда?

Он индифферентно пожал плечами:

– Тогда вы умрете. Причем в ближайший час.

Его ребята хищно осклабились. Предвкушали, видимо, зная, что данная работа достанется им.

– Что ж. Стало быть, вы не оставляете мне выбора.

– Вы умный человек, Лиза. Я рад, что мы договорились. – Почему-то мою фразу он расценил в свою пользу. Еще один приземленный человечишка, не верящий в то, что истина кому-то может быть дороже жизни. Оставаться и доказывать обратное абсолютно не имело смысла.

– Я могу идти?

– Конечно. – Я встала. – Только отдайте мне свой мобильный. Я надеюсь, вы не включали диктофон? Хочется это проверить.

Сотовый был по-прежнему у меня в руках, еще с той минуты, когда я отправляла сообщение Архипову. И я, разумеется, включила запись нашего разговора, ибо, как верно заметил товарищ Хованский, против него никаких улик нет. То есть не было.

– Ну что вы замерли? – приподнял тонкую, почти безволосую бровь Станислав Викторович. – Возьмите у нее, – скомандовал он своим поверенным, а я сделала шаг назад, так как ничего не собиралась отдавать, и в этот момент в комнату ворвался Илья Семенович Тимуров.