Душа снаружи (СИ)

Но только одного из них я встречал регулярно. У него были ярко-зеленые насмешливые глаза и черные волосы. Неопределенный возраст − то ли двадцать пять, то ли хорошо за тридцать, то ли много старше − лицо было молодым, но что-то выдавало в нем существо древнее, как сам мир.

В первую нашу встречу я был еще совсем ребенком. Я врезался в него, выбегая из чащи, кишевшей здоровенными жуками. Естественно, его появление напугало меня еще больше. Но он лишь закатил глаза.

− Шляются, понимаешь… Зелень с первого, тьфу! − проговорил он, недовольно взирая на меня.

− Ну и куда мы так полетели? — это уже было брошено мне вслед. Я не стал оборачиваться.

− Опять ты, − поприветствовал он меня спустя пару месяцев. − Притормози-ка на минутку.

Я убегал от него, а он и не пытался меня преследовать. Кричал что-то вслед. Один раз я обернулся и вдруг увидел, как у него за спиной развернулись два черных крыла − как у летучей мыши или дракона. Что бы это ни значило, я не остановился, только ускорился. А он рассмеялся и растворился в воздухе.

Один раз он вывел меня из жуткого местечка, куда мне не посчастливилось забрести. Он уже, видно, понял, что на контакт я не пойду − при первом же случае рвану прочь, не разбирая дороги. Поэтому он лишь молча кивнул и указал в сторону пальцем. Так я смог, наконец, вырваться из страны дурмана.

− Найди себе уже проводника. Или не шляйся. − Проворчал он тогда.

Я не понял ни слова.

Зла зеленоглазый мне вроде не желал, но я вновь и вновь убегал от него. Боялся я скорее не его, а того, что, начав с ним диалог, я будто распишусь в собственном безумии. По этим же причинам я избегал контакта и с другими человекоподобными существами «оттуда».

А каждый раз, когда он оказывался неподалеку, вокруг меня начинали кружить желтые светящиеся точки − точно светлячки. Они и так возникали то тут, то там, пока я бродил по этим неведомым землям, но стоило ему появиться, как их становилось очень много.

Один раз он вдруг нарисовался совсем близко.

− Давай же. Это совсем не больно. − Произнес он и протянул ко мне руку. «Светлячки» вспыхнули, точно маленькие солнца.

Убежал я тогда из-за его слов. Как правило, когда такое обещают, то на деле оказывается совсем не так.

− И не надоело же. − Я не видел, но знал, что он покачал головой и закатил глаза.

А потом я похолодел.

− Однажды ты сам ко мне явишься, Эстервия. Иначе и быть не может. Я бы догнал тебя и сейчас, но, честно говоря, мне лень. И без тебя проблем хватает. Бегай сколько хочешь, но… − Он сделал паузу и вдруг пропел несколько строчек. На каком-то неведомом языке, но, как ни странно, я понял все слова.

Они гласили:

Ты бежишь и бежишь, но ты не можешь убежать от самого себя, не можешь!

Песен на тему бегства от себя было великое множество. На всех языках мира. Но тогда они прозвучали скверным пророчеством.

Я уверился в том, что зеленоглазый и есть мое безумие. Поэтому он и не преследовал, а играл со мной, как кошка с мышкой. Знал, что когда-нибудь я все равно сдамся. Знал и мое имя, даже ненавистную полную его форму. Видел меня насквозь. Я решил убегать, покуда хватит сил.

Но хуже всего были моменты, когда я «включался» и оказывался на той стороне. Тогда иной мир был еще более жуток, в особенности своей реалистичностью. Он подсовывал мне самые жуткие кошмары. Он водил меня по самым запутанным и темным тропам. И каждый раз я не знал, не окажется ли мое путешествие в «не сюда» последним.

Я был уверен, что все происходит лишь в моей голове. Но мир казался реальным, пугающе реальным. Ветки царапали мое лицо − и я возвращался с этими царапинами. Я бродил по непроходимым лесам − и по возвращении кеды мои были набиты камешками, странными семенами, а на джинсы налипал репейник. Звери кусали меня − и, «проснувшись», я обнаруживал на себе эти раны. Впрочем, я придумал объяснение и этому − ведь я мог сам расцарапать себе лицо и руки, мог в припадке прикусить запястье до крови. Мог и бродить где-то, точно лунатик, собирая на себя грязь и колючки.

И ведь не пойдешь же к врачу и не скажешь: «знаете, а я иногда просыпаюсь в каких-то неведомых местах и брожу там». И уж, конечно, не скажешь: «иногда, когда мне угрожает опасность, я включаюсь».

Про «включение» вообще нельзя никому говорить. Если мои теневые прогулки я еще как-то мог объяснить, то это нет. Да и вообще, признаваться в таком… Только не в Виррах, где все знали, что наш род кишел безумцами. Да нигде. Не хотелось стать подопытным кроликом у разных мозгоправов. Я решил действовать наихудшим образом, по принципу «само пройдет». Как ни странно, некоторое время это работало. Пока со мной не случилась та треклятая поездка.

«Не катайся автостопом, ведь оттрахают всем скопом».