Душа убийцы (сборник)

— Да, он ее покупает! — подтвердила Сабина. Они с Мишей упивались своим превосходством. Он победил конкурента, она сумела возвыситься над этим верзилой, походя очаровавшим весь магазин. Они улыбались друг другу через прилавок. Они понимали друг друга без слов. Такова жизнь, такова женщина: тот, кто нравился ей, был ею отвергнут по причине неуловимого свойства.

— Я достаю кошелек! — победно взговорил Миша, растягивая миг торжества, и сунул руку в карман. Карман был округло наполнен, Топорев пал духом так, что безучастно прослеживал выползающее движение набитого кошелька из кармана. Сабина хихикнула, метнув последний косой взгляд па пломбирчика. И в этот предсмертный момент Кроссовочка, подобрав бляху, упруго подпрыгнула.

— Разве сила характера в том, чтобы, прибежав с возгласом: «Мы победили!» — тут же скончаться на месте? — крикнула на лету «Фиддипиду», в то время как Сабина смогла лишь раскрыть и закрыть и снова раскрыть свои морские глаза. — Разве характер не в том, чтобы, поставив цель, биться за нее до конца? — и у Сабины впервые в ее пока еще коротенькой жизни дрогнули губки. — Бери меня, Топ! —

воззвала к пораженному Топореву, отныне навсегда возведенному в Топа, который успел только подставить ковшиком свои большие ладони. И все бы на этом кончилось для Сабины, поскольку, ощутив кожей ладоней Кроссовочку как вспорхнувшую птичку, Тон забыл обо всем, если бы… Если бы не статическое электричество!

Статическое электричество. Оно распространяется по нашему все более тесному шарику, выстреливает всюду и всегда неожиданно. Так случилось и здесь. Когда растревоженная Сабина, уложив кроссовки в коробку, передавала покупку, ее пальчики встретились с пальцами Тона. И тут оно выстрелило!

Впрочем, дальнейшее описать немыслимо сложно. Знаю только, что Это бывает. Так было с одним моим другом, который однажды подался во Дворец бракосочетаний. Он подался туда с подругой единственной, верной и обеспеченной материально. А вот вывалился из Дворца мужем

подруги своей подруги, особы случайной, материально необеспеченной и, как впоследствии обнаружилось, неверной. А виной всему оказался линолеум — источник статического электричества. Так сказали ученые…

В общем, согласитесь, что Это бывает. И так оно и случилось, когда крохотные теплые пальчики встретились с пальцами Тона. Оно стрельнуло колючей искрой. Искра встряхнула обоих. Сабина взглянула долгим взглядом на Топа. Топ окунулся в изумрудные воды и… напрочь забыл и Кроссовочку, и Фиддипида! И по прошествии определенного, быстро промелькнувшего времени обнаружил себя во Дворце.

Однако это вредоносное электричество! Воистину, оно оказалось еще отрицательней, чем сам отрицательный знак! Поскольку стрельнуло снова-здорово, но уже не во Дворце, в котором, конечно же, так и не настелили паркет (вот он, разрыв между наукой и социалистической практикой). Оно снова стрельнуло, Топ снова встряхнулся и долгим взглядом посмотрел на Сабину. Сабина возилась с кольцом, кольцо сжало палец. Топ опустил взгляд к ногам. На ногах были кроссовки. Кроссовки не жали.

Топ дрыгнул ногой — не жали ничуть!

Он вышел ма улицу и — топ-топ-топ! — потихонечку побежал.

Куда?

Да стоит ли уточнять, если куда бы ни побежал он, а все получалось — что прочь от Сабины, от сжавшего палец кольца!

— Эй, Топ, от Дворца до квартиры Сабины сорок два километра!

— Как раз столько же пробежал Фиддипид!

— Но, Топ, после бега ты будешь жалкий к мокрый! Как же свадьба? Как же Сабина?

— Нашим рекордам не будет числа!

— Однако же, Топ! Бег перед свадьбой не способствует приращению поголовья семьи!

— Ведите себя положительно!

Преподавательница физкультуры, препофизручка! Это она рассказала когда-то историю про Фиддипида, всколыхнувшую Тона! Это она направила его за кроссовками! Это ей принадлежит знаменитая фраза: «Ведите себя положительно, и вашим рекордам не будет числа!»

Нет, каков оказался наш Топ! У Сабины губы дрожали, кругом все безостановочно ахали, а жених все бежал и бежал…

Он и теперь все бежит. Не быстро, но и не медленно, экономно расходуя углеводы, максимально используя энергию каждого вдоха. Бежит Топ, чемпион, кумир мальчишек двора, улицы, города… Десять тысяч греков сражалось в Марафонской долине, погибло сто девяносто два, если не принимать во внимание Фиддипида; десять тысяч болельщиков наблюдают за Топом, сто девяносто два бегуна сошли сегодня с дистанции, если не принимать во внимание Джонсона, чемпиона одной африканской страны, который непременно сойдет вслед за другими хотя бы потому, что бежит босиком. Ок бежит босиком, как в свое время великий Абебе Бикила, но то — Абебе Бикила, а Джонсон сойдет, ибо так решил Топ, бегущий в кроссовках, в великолепных, дарующих силу кроссовках! И он теснит и теснит Джонсона, и разжигает его честолюбие, чтобы тот паподдал, да и выдохся, потому что нет ничего сладостней, чем прибежать с возгласом: «Мы победили!» — и не скончаться на месте!

Однако…