Душегуб

Вот и знакомый дом. Нексин остановился на дороге и, несмотря на переполнявшие его чувства, с опаской зашел во двор. К его удивлению, милицейской машины не было. Белая иномарка стояла на прежнем месте, вокруг вообще не было никого, словно ничего не случилось. Он прошел в глубь двора, чтобы нельзя было его увидеть со стороны и где не было освещения, и спрятался за ствол старой липы. На это дерево однажды, когда, сидя под ним на лавочке, Елена заговорила о том, как жители их двора любят собирать липовый цвет для чая, он под настроение, как мальчишка, залез и нарвал ей целый пакет липового цвету. Нексин провел ладонью по грубой коре дерева, словно здороваясь со старой знакомой. Через голые ветви отсюда хорошо были видны выходившие во двор все три окна квартиры Хромовой. Свет горел только на кухне. Нексин жадно всматривался в желтоватый квадрат окна, давая волю своему воображению. Он знал каждый предмет кухни, ее обстановку и представлял себе, как теперь за столом Елена пьет чай с Баскиным; представлял себе потому, что вечерами они с Еленой тоже любили пить чай и беседовать; говорили обо всем на свете, темы могли быть самые неожиданные, и было это после того, как она, оставив его в постели после всегда жадной и страстной любви, приготавливала чай и звала, приговаривая: «А теперь, поговорим!..» И эти беседы могли длиться очень долго, пока их снова не начинало влечь друг к другу, и тогда они оставляли чаепитие и снова удалялись в спальню… «Да, они пьют чай», — решил Нексин. От этой мысли его перекосило, он особенно ощутил себя брошенным, ненужным и лишним, а всего неприятнее было, что они, наверное, на него теперь не обращали внимания, обрадовавшись, что не нужно будет с ним объясняться, а можно просто вычеркнуть из их жизни. «Они из-за этого и милицию не стали вызывать, — сказал себе Нексин. — Полагают, что со мною квиты». К его горлу снова подкатил горький ком обиды. В это время на фоне зашторенных окон появились сначала одна, потом вторая тень. «Это они встали из-за стола, совсем как когда-то я с Леной», — подумал Нексин. Тени в окне маячили недолго, затем сплелись и растворились в темноте (кто-то из них выключил свет). Нексин вышел из-под дерева и встал на лавочку, напрягши что есть сил зрение. Но в окне кухни было темно, а в другом, спальни, где-то в глубине, затеплился оранжевым светом торшер — он это знал, потому как сам покупал и устанавливал в спальне торшер с плафоном в виде апельсина. Снова боль от безысходности положения охватила сознание Нексина; женщина, которую он любил, свои ласки дарила другому… Но в этот раз он не взорвался, не стал бить и крушить все вокруг, швырять камень в окно, а только заплакал навзрыд, как мальчишка, но никто его не слышал во всем дворе, за закрытыми окнами дома которого шла своя, обычная людская жизнь, и никому не было дела до убитого горем одинокого человека.

Нексину казалось, что для него все и навсегда кончено с потерей любимой и дорогой ему женщины, он даже подумал: стоит ли жить?.. Теперь он уже не бежал, ему было некуда торопиться, а растерянно и не спеша брел куда-то… Куда?.. Не знал; но машинально пришел обратно к машине. Усевшись в автомобиль, повел его медленно, спешить было некуда. Ночное загородное шоссе было пустынно, редко попадались навстречу машины; и он проехал довольно много в состоянии отрешенности и полного безразличия к действительности; пришел в чувство, когда в дальнем свете фар обнаружил на дороге лису. Она и не пыталась убегать. Нексин резко остановился, чтобы посмотреть ближе на зверя, ослепленного светом, но лиса тут же юркнула в кювет. Он поехал дальше и неожиданно вспомнил, что помимо Хромовой в городе были и другие дела: в частности, надо было съездить к Оашеву, да и заехать к себе на квартиру. Нексин чертыхнулся из-за этого, но возвращаться было далеко, решил, что в другой раз. Потихоньку мыслями вернулся к своим делам; потом стал думать о том, что Хромова еще сильно пожалеет, что его бросила, он себя покажет и докажет, что во много раз достойнее ее, что о нем еще заговорят, и материальное будет иметь положение такое, что ему станут завидовать. У него начал созревать план мести Баскину и его партии «За Отечество», членов которой за глаза называли «крысятники». Нексин, вспоминая великого экономиста Витебского, который тем и отличался, что втихаря воровал у своих же, соглашался, что так и есть, многие из новоиспеченных либералов были именно «крысятники». Ему стало очень жаль, что раньше не догадался об истинном Баскине.