Душегуб

Варкентин успел за короткое время отправить несколько лесовозов, а следовало бы действовать осторожнее, потому как это могло стать заметным. С самим Валксом Нексин после их единственной встречи в конторе лесхоза не виделся, о его новых заявках на дополнительные партии леса знал только от Варкентина и удивлялся, как же много вывозится ценной древесины. Понимал, что Варкентин в воровстве леса имеет свой, отдельный от него, Нексина, интерес, но с этим ничего поделать не мог… Увязнув в криминальной истории, Нексину оставалось надеяться на то, что скоро рубку прекратят, потому что древесина заготавливается зимой, когда дерево «спит», и прекращают заготавливать весной, когда начинается период вегетации, деревья набирают сок и древесина становится вязкой, рыхлой, нетоварной. К сожалению, дубы «просыпались» позднее других деревьев, и пилить их можно было еще почти месяц. Но Нексин решил твердо, что, как только закончится этот сезон, откажется иметь дело с Валксом. Пока же нужно было набраться терпения, потому что валюта была взята и ее следовало «отрабатывать». Эти дьявольские долларовые ассигнации Нексину, конечно, были теперь очень кстати, потому что у него появились новые расходы из-за Александры и совсем не вовремя и некстати прозвучавшие пожелания в последнем разговоре с Оашевым.

Петерс, как и уславливался Нексин с Оашевым, отвез в город коробки с продуктами. Оашев вскоре позвонил и поблагодарил Нексина за подарки, в конце их недолгого разговора, в несколько завуалированной форме — метафоричность его фразы Нексин прекрасно понял, — сказал, что оценил качество и количество мясных продуктов, но, видимо, Нексин совсем не знает его кулинарные пристрастия, между тем он, Оашев, с недавних пор стал вегетарианцем и особенно любит капусту. Нексин сообразил быстро, ответил также замысловато, что, на удивление, есть у него в припасах заморская капуста, в ближайшее время в городе будет сам.

Поездку к Оашеву Нексин не хотел откладывать, потому как этот человек ему мог быть очень полезен. Но постоянно появлялись какие-то рабочие вопросы, и он никак не мог уехать, а когда наконец собрался, то вдруг позвонил человек, звонка от которого он меньше всего ждал. Это был Григорий Витебский. Нексин ничуть не сомневался, что при длительном молчании Баскина, звонок был напоминанием, а Витебскому отводилась роль посредническая, но очень важная, и от переговоров с ним зависело многое.

Нексин ответил Витебскому, что, конечно, узнал, давно не видел и не слышал, поэтому особенно будет рад увидеть и услышать умного человека. Спросил у Витебского, не организовать ли для него охоту, потому как остались считаные деньки до закрытия сезона. Витебский ответил в свойственной ироничной манере, что если и был когда-то охотником, то совсем на другую дичь, но теперь у него отсырел напрочь порох, остались только воспоминания о былых днях… Они поняли друг друга, посмеялись, и Витебский сказал: «А вот по части гурманства я хоть куда… У вас, Алексей Иванович, слышал, с этим по высшему разряду…» — «Информация верная, постараемся удивить даже видавшего виды гугельмана», — ответил Нексин, положил трубку и задумался о предстоящем уже через день разговоре с неожиданным визитером.

Витебского он встретил, как когда-то Баскина, богато накрытым столом. Александра старалась угодить и гостю, и Нексину, ставшему теперь ей близким человеком. Посреди стола красовалась на расписном деревянном блюде горка пышных, с дыркой посредине, пшеничных лепешечек размером с пол-ладони, называемых у евреев гугелки. Витебский сразу обратил на них внимание и сказал:

— Теперь понимаю, почему вы, Алексей Иванович, назвали меня гугельманом. Я из тактичности не спросил: почему?.. Но откуда вам известно про них, потому что такие точно — уж не помню, когда последний раз, — видел, когда выпекала еще моя мама.

Было видно, что Витебский тронут и польщен особенным к нему вниманием.

— Если честно, — хитро улыбался Нексин, — то я вообще о них не знал, но как-то их готовила Александра, и я спросил: что это такое? Она мне объяснила. Ну а теперь я ее специально просил испечь для вас, сказал, кто у нас будет в гостях. Саша у меня большая мастерица в кулинарии, и я сам удивляюсь ее таланту в готовке… А вот, собственно, и она. — Он увидел ее выходящей из кухни. — Сашенька, будь добра, можно тебя на минуту…

Александра подошла к ним. Витебский встал из-за стола, низко наклонился, оттопырив зад, как раскланивающиеся перед публикой артисты, и поцеловал ей руку:

— Очень вам признателен, Саша… Буду откровенным, я даже немного растрогался, увидев, что вы приготовили! — Он указал на горку лепешек. — Откуда вам известна эта стряпня, если не секрет? — спросил вкрадчивым голосом.

— Ну что вы! — смутилась Александра. — Спасибо за оценку. Мне было всегда интересно знать, что стряпают, как вы сказали, разные народы.

Витебский повернулся к Нексину и сказал:

— Вам очень повезло, Алексей Иванович. Могу позавидовать…

После ухода Александры Витебский ел некоторое время молча. Нексин у него ничего не спрашивал. Наконец, гость сказал: