Два крепких орешка для Золушки

— Да вот же он! — торжественно объявила она. — Под шкатулкой лежал. Читай, несчастная миллионерша!

Ольга долго изучала расписку и вдоль и поперек. Даже понюхала. На мой взгляд, зря. Все равно обоняние у нее еще неполноценное. И наконец, заговорила:

— Ничего не понимаю. Такое впечатление, что нахожусь в театре абсурда. Вокруг меня разыгрывается какой-то спектакль, действие происходит не со мной, я его наблюдаю со стороны, но в то же время участники постановки умело создают эффект моего живого присутствия во всех сценах. Я никогда не встречалась с Есауловой. Это жена Павла Григорьевича. Мало того, что знать ее не знаю, но и слышать ее не слышала, даже по телефону. И уж тем более не получала от нее никаких денег. С какой стати?

— А подпись на расписке?

Я нервно теребила за ухо подвернувшуюся Деньку.

— Подпись? Подпись моя… Кажется, моя. Или не моя…

Наташка насупилась:

— В таком случае, сверять паспортные данные не стоит. Ясное дело, они одинаковые.

— Нет, давайте все-таки сверим. Я их наизусть помню… мои паспортные данные…

Последняя надежда на возможные расхождения погасла.

— Ну да… — пробормотала Наташка, ахнула и хлопнула Ольгу по лбу: — Ты вообще-то, чем соображаешь?.. Впрочем, лишний вопрос. Чем бы не соображала, все равно результат отрицательный. Сконцентрируй свои мысли на этом месте, — подруга доходчиво постучала согнутым указательным пальцем по середине своего лба. — Сколько таких расписок за твоей подписью могли наклепать? Одиночная финансовая пирамида, блин! Как этот документ оказался в твоих бухгалтерских бумажных заморочках, адресованных другой фирме?

В следующую минуту Ольга сотворила то, что мы с Наташкой никак не ожидали. Она нам улыбнулась. Кажется, из глубины души. Я поперхнулась своими дополнениями к Наташкиному выступлению. Ольгуня спокойно встала, проследовала к тумбочке, открыла пластиковую упаковку с каким-то лекарством, высыпала его на ладонь и отправила всю пригоршню в рот. А мы с Наташкой, как заговоренные, стояли на месте и смотрели на попытку суицида.

— Все это происходит не со мной, — шамкая, давясь таблетками и морщась от горечи, а также невозможности проглотить всю кучу сразу, сообщила Ольга. — Тепленькая! — с удовлетворением отметила она температуру воды, наливая ее из чайника в стакан, явно намереваясь запить.

— Она не может быть тепленькая. Чайник так быстро не остывает, — тихо возразила Наташка. И осторожно протянула руку к стакану. — Не пей, Оленька, я забыла воду отфильтровать, кальцинированной мумией станешь. Со стойким налетом ржавчины. И потом, это персональный стакан Бориса, он никому не разрешает из него пить, тем более самоубийцам. Дай сюда, я тебе в чашку налью. Хочешь, в Денькину?

Бережно приняв стакан и вернув его на место, Наташка обернулась уже другой стороной — зверской. Тигрицей накинулась на Ольгу, согнула ее пополам и велела немедленно выплюнуть все содержимое рта. Я попыталась внести поправки — в плане зубов. По-моему, их следовало оставить, но подруга со злостью заметила, что они ей теперь вряд ли понадобятся. Будет свой век на жидких кашах коротать.

Я суетилась вокруг обеих, пытаясь помочь Наташке, а заодно втолковать мычащей Ольгуне, что требования Натальи Николаевны научно обоснованы. В наше время полно поддельных лекарственных препаратов. Зачем травиться тем, от чего не помрешь, но изрядно намучаешься.

Может, до Ольги дошли мое истеричные доводы, а может, ей просто стало трудно дышать заложенным носом. Так или иначе, но она открыла рот, таблетки посыпались на пол. Ольга закашлялась. Из-под стола тихонько повизгивала Денька. Довольная Наташка, оставив самоубийцу торчать на четырех конечностях, воинственно подталкивала ее веником к раковине — выполаскивать остатки препарата.

— Офигеть! Чуть всю упаковку но-шпы не заглотила, анаконда нерасчетливая. И ладно бы с голодухи. Хоть бы посоветовалась сначала. Ир, совок дай.

Кажется, я что-то принесла. Что именно, выяснилось не сразу. Все молчали. Даже Ольга перестала кашлять. И мне это молчание было на руку — не мешало думать.

— Отдай противень, умница, — нарушила молчание Наташка. — Ну одни психи вокруг! Отдай, говорю. Вот так. Ты меня видишь?

Я отвлеклась и уставилась на Наташку.

— Когда у Ольги день рождения?

— Первый, второй, третий или просто именины? — живо среагировала подруга. — За последнее время она несколько раз заново родилась.

— Я имею в виду ее первое появление на свет.

— Через месяц. Ты хочешь, чтобы она пригласила нас в гости? — глядя на склонившуюся над раковиной Ольгу, в смятении поинтересовалась Наташка. — Ради этого события ее и в самом деле стоило спасать. Она печет удивительно вкусное печенье. Тебе его, Иришка, нельзя. Очень калорийное.