Два ракурса времени в истории Ричарда III

— А вот не буду молчать! — взрывался Уорвик, как когда‑то в детстве. — Не буду молчать, не буду! Они от меня этого не дождутся! — кричал он куда — то в сторону, грозя кулаком!

— Я не разрешаю вам разговаривать в таком тоне! — обиженно говорила она ему.

— А мне плевать на твоё разрешение! Понятно?! Я буду говорить, буду! — измученный её бесконечным нытьём и упрёками, он наступал на неё, размахивая кулаками.

— Вы не рыцарь, если смеете поднимать на меня руку! — вопила она, тыча в него пальцем. — Вас надо лишить рыцарского звания!..

— Что-о-о-о???!!!

— Да! И графского титула вас тоже надо лишить! Вы бы не получили его без меня! Вы недостойны носить этот титул!

— Заткнись, ты… Заткнитесь по — хорошему!.. — говорил он наливаясь гневом, чувствуя, что теряет над собою контроль.

— Хам! Грубиян! Хам!!! — словно не замечая его состояния, исступлённо кричала она. В такие минуты словно какая‑то злая сила подхватывала её и она уже не могла себя остановить.

А развести их по разным углам теперь было некому. Родители мужа — свёкор со свекровью — жили в своём имении и тоже, судя по сведениям, содействовали дому Йорка.

Подумать только, до чего она дожила! Её свекровь, почтенная Элис Монтегью, графиня Солсбери, уже напрямую помогала мятежникам и была активным участником заговора. И это при том, что её родной брат, герцог Бэкингем, был тяжело ранен в битве с йоркистами.

— Совсем у людей совести нет! — сетуя на свекровь, возмущалась Анна де Бошан. — Надо бы донести на неё, куда следует, спасти её душу, а то она и себя погубит, и нас всех за собой потянет…

Как светлый, радостный сон вспоминала Анна де Бошан тот день, 6 декабря, 1453 года, когда её муж, Ричард Невилл — Младший, 16-й граф Уорвик, был назначен на должность тайного советника короля.

Графиня Уорвик была представлена ко двору и получила возможность припасть к ручке её королевского величества, Маргариты Анжуйской, которой она глубоко восхищалась, как исключительно сильной и мудрой женщиной, взвалившей на себя всю тяжесть ответственности управления государством. Его величеством, королём Генрихом VI, Анна де Бошан тоже глубоко восхищалась, считая его высокодуховной и тонко чувствующей натурой:

— Этот человек — святой! Он не такой, как мы. Он намного лучше и чище нас! Он — праведник! — восторженно восклицала она.

Муж слушал её и изумлялся: «Досталась же ему этакая идиотка! Интересно только, за какие грехи?».

Родителям он на неё жаловаться запретил :

— Сами выбирали такую невестку!..

А они только вздыхали и разводили руками:

— Откуда мы могли знать, что она станет такой…

50-5.Выбор Анны де Бошан

Анна де Бошан была не из тех, кто сдаётся, идёт наперекор своей совести и своим убеждениям: она дала обет жить в чистоте и она сдержит слово! Она выполнит священную заповедь Библии, — будет бороться с мятежниками, восставшими против короля. Будет стоять до последнего за честь и достоинство государя, будет поддерживать правящую династию, как единственно законную и данную Богом. А чтобы не нарушать мир и покой в своей семье, — чтобы не раздражать мужа и не навлекать гнев его родственников, она решила выполнять свою миссию тайно. Что не составляло для неё никакого труда, поскольку муж её свободы ничем не стеснял, всецело ей доверял, относился к ней, как блюстительнице интересов семьи, хранительнице домашнего очага, оберегающей мир и порядок в семье. Ему бы и в голову не пришло подозревать жену в сотрудничестве с Ланкастерами.

А в остальном она действовала привычно и тривиально, — старалась быть в курсе всех его планов и дел. И везде, где только это было возможно, пыталась глушить его деловую и политическую инициативу. Муж то и дело слышал от неё: «Я вам не разрешаю этого делать!». Он напоминал ей, что он здесь глава семьи, и в ответ слышал: «Я вам не разрешаю разговаривать со мной таким тоном!».

Он считал её нестерпимо упрямой, а она считала себя невозможно уступчивой женщиной — ангелом во плоти, — слишком доброй и слишком услужливой для других. Часто жалела о своей уступчивости, но и отказаться от неё не могла, — гордилась ею, как проявлением присущего ей смирения и доказательством чистоты и кротости её души.

По большому счёту Анна де Бошан завидовала успехам своего мужа и не упускала случая лишний раз ему намекнуть, что именно ей и её наследству он обязан своими победами.

Когда он это оспаривал, она обижалась и упрекала его в том, что он неблагородно поступает, указывая на разницу возможностей мужчины и женщины: мужчинам всё позволено! — утверждала она, — будь она мужчиной, она бы тоже сейчас лихо скакала на коне и являла чудеса героизма.

— Вы — на коне?! — смеялся над ней муж. — Да вы же боитесь ездить верхом! Вас даже за ворота замка не вытащить. Вы всего боитесь, — дороги, разбойников, леса, крестьян на дорогах, диких зверей в лесу. Вы только на словах геройствуете.

Но Анна де Бошан и тут находилась:

— А кто виноват в том, что дороги небезопасны?! Вы теперь граф, вот и наводите порядок!