Два солнца

– Б-благодарю за совет. – Курсант быстро взял себя в руки: – Я обязуюсь тщательно изучить этот характер, – и выразительно глянул на Берту.

Ну а дальше начались расспросы и рассказы – то, что всегда происходит с близкими по духу людьми, преодолевшими первую неловкость нового знакомства.

Александр Ильич, при рождении нареченный Исааком, был портным, но не обычным: он специализировался на пошиве военной формы. Мастерская размещалась здесь же, дома, и все дети в той или иной степени овладели премудростями этой профессии. Сейчас «официальной» сотрудницей домашнего ателье, перешедшего теперь на гражданские заказы, считалась Берта, по окончании школы ставшая правой рукой отца.

Помощь старших была особенно необходима, когда в военное время мастерскую завалили заказами.

– Если бы не мальчики, не осилить мне все. Зато потом такое началось – думали, не выживем. Чем заниматься пришлось? Перелицовка, починка… Сплошные расходы! Добротной ткани днем с огнем не сыщешь, разве что на Сенном, и то за такие деньги! – Пожилой портной вздыхал, вспоминая голод, облавы на рынке, реквизиции товаров и постоянный страх за свою семью.

– Почти все, что было в доме ценного, пришлось сменять на продукты и материал.

Вторила ему и жена:

– Зато НЭП немного исправил положение.

– Да-да, вы знаете, новое начальство тоже, как ни удивительно, имеет вкус к хорошим вещам.

– Хотя на самом деле за этот вкус нужно благодарить их жен. Особенно из «бывших», – добавил Михаил.

– Ну, Мишеньке виднее, он же у нас знаменитый киношник, – Берта вроде бы и шутила, но было видно, что говорит о брате с уважением.

Михаил работал на Ленинградской фабрике «Союзкино» и значился оператором известных фильмов, которые Марк уже смотрел. Среди них – не только серьезный «Чужой берег», про перевоспитание матроса, утратившего должную бдительность, но и легкая бытовая комедия, «Бунт бабушек» (на него Марк ходил еще с Санькой, веселились тогда от души). Этот фильм потешно рассказывал про «запретную» любовь еврейской девушки и русского парня. И только бабушки (конечно же, с помощью комсомольской ячейки!) смогли понять влюбленных и помочь им.

– «Бунт бабушек»? Ну ничего себе!

– Вам понравилось?

– Очень смешные моменты есть! Старушки там – молодцы.

Марик с интересом слушал и рассматривал обстановку: добротная мебель, гардины на окнах, в рамках фотографии детей и самих Гальперов-старших, совсем еще молодых. Было заметно, как изо всех сил старались здесь сохранить былой уют и правильный семейный уклад. Собственно, к тому же стремилась и Анюта. Правда, возможностей у нее имелось гораздо меньше. Узнав, что юноша прибыл в Ленинград с Третьей Мещанской, обитатели квартиры на Третьей Советской очень повеселились.

Тут было очень спокойно и тепло, этот дом явно проявлял к гостю дружелюбие. Да и семейство настроилось благосклонно, а Анна Александровна прониклась сочувствием к истории семьи Марецких. К тому же Гальперы, пережившие в Петербурге-Петрограде последовательно бурные 1905-й, февраль и октябрь 1917-го, голод в Гражданскую, прекрасно понимали, какие испытания легли на плечи приветливого молодого человека.

– Да-а, это нынче пироги у нас случаются. А весной 18-го, помнится, осьмушку от фунта хлеба с трудом можно было получить… примерно по 30 граммов хлеба на человека. Ничего, выжили… – На глаза Анны Александровны навернулись слезы.

– Ну-ну, Аня, что ты… – Голос Исаака предательски дрогнул: – Вы знаете, одно время из еды в Петрограде можно было достать только сушеную рыбу. Весь город тогда пропитался ее мерзким запахом… Никогда в жизни не стану я больше есть воблу!

– Нас в Геническе тоже рыба спасала. – Марк также хорошо помнил голодные годы. Рассказал он, и как приходилось отсиживаться в погребе во время погромов.

В общем, у двух семей, живших во времена перемен, оказалось немало общего.

Трагические воспоминания были прерваны запахами подгоревшей выпечки.

– Ой, – Берта вдруг вскочила из-за стола, – там ведь пироги!

– Как же мы забыли? – сокрушалась мама.

– Да, заговорил курсант вас, девочки мои, – добродушно подтрунивал Александр Ильич.

– Я помогу! – Марк кинулся вслед за юной хозяйкой.

В тесной кухне он был, конечно, лишним, Берта прекрасно управлялась сама: быстренько вытащила противень.

– Фух, ну хоть несильно пригорели, и вроде не все… – Она старалась быстро выложить выпечку на блюдо. – Только что теперь с подгоревшими делать?

– Обязуюсь не дать им пропасть! – И это еще не самый большой подвиг, на какой Марик был способен ради ее благосклонности.

На протяжении всего чаепития он пытался придумать, как бы побыть с Бертой наедине. «Нужно пригласить ее на прогулку. Но согласится ли?» – вот такие мысли занимали его. Кажется, сейчас вполне подходящий момент.

Марецкий немного замялся:

– Э-э, мы ведь собиралась получше узнать друг друга…

– Мы-ы?!

Неужели опять начнет вредничать?

– Ну ладно, я. Но ты же дашь бедному курсанту шанс?

Неприкрытой надежде, сквозившей в его голосе, отказать было невозможно.

– Хорошо. Что предлагаешь?

– Собирайся. Кое-что покажу.