Два вампира (сборник)

— Почему же мы никогда, никогда ничего о них не узнаем? — плакала она.

— Не знаю! — заявил я.— Знаю, что они там, что являлись мне, что позволили увидеть себя. И все же я не знаю!

Дэвид хмурился, как это делал Мемнох, когда глубоко задумывался. Затем спросил:

—А если все это было чередой образов и иллюзий, вещей, извлеченных из твоей души и сознания? Какова тогда его цель? Если не прямое предложение стать его заместителем или принцем, то каков еще может быть мотив?

— А что вы думаете? — спросил я.— Они забрали мой глаз! Говорю вам, здесь нет ни слова лжи. Они забрали мой проклятый глаз, черт его возьми. Не понимаю, зачем все это, если только это не правда — правда до последнего звука.

— Мы понимаем, ты веришь, что это правда,— сказал Арман.— Ты полностью в это веришь. Ты был свидетелем. И я верю, что это правда. На всем протяжении своих долгих странствий по долине смерти я верил, что это правда!

—Не будь таким глупцом,— с горечью произнес я.

Но я видел огонь в лице Армана; я видел в его глазах восторг и печаль. Я видел, что весь он наэлектризован верой, готов к обращению.

— Одежда,— задумчиво и спокойно произнес Дэвид,— в той комнате. Вещественные доказательства пригодятся для научного подтверждения.

— Перестань рассуждать как ученый. Эти создания играют в игры, понятные только им. Что им до сосновых иголок и грязи, прилипших к моей одежде. Да, я сберег эти реликвии, я сберег все, за исключением своего проклятого глаза, который оставил на лестнице, выбираясь из ада. Я тоже хочу исследовать следы на этой одежде. Я тоже хочу знать, что это был за лес, по которому я шел, слушая его звуки!

— Они выпустили тебя,— сказал Дэвид.

— Видел бы ты его лицо, когда он заметил глаз на ступени,— ответил я.

— Какое у него было лицо? — спросила Дора.

— На нем был ужас, ужас от того, что это произошло. Понимаешь, когда он потянулся ко мне, думаю, что его пальцы попали в мою глазницу случайно. Он просто собирался схватить меня за волосы, но промахнулся. А когда его пальцы погрузились в глазницу, он попытался в страхе вытащить их. И глаз выпал, растекшись по моему лицу, отчего Мемнох был поражен ужасом!

— Ты любишь его,— глухо произнес Арман.

— Да, я люблю его. Я думаю, что он прав во всем. Но я ни во что не верю!

— Почему же ты не принял его? — спросил Арман.— Почему не отдал ему свою душу?

О, как наивно это прозвучало, как явно исходило от сердца, древнего и ребяческого, сердца столь сверхъестественно сильного, что оно смогло на протяжении сотен лет биться вместе с сердцами смертных.

Маленький дьявол! Арман!

— Почему же ты не принял его? — Тон его был умоляющим.

— Они дали тебе спастись, и у них была цель,— сказал Дэвид.— Это вроде того видения, что посетило меня в кафе.

— Да, у них была цель,— откликнулся я.— Но разве я разрушил их намерение? — Я смотрел на него в ожидании ответа — на него, мудрого, старого по человеческим меркам,— Дэвид, разве я помешал им тем, что изъял тебя из жизни? Разве я помешал им каким-то иным образом? О, если бы только вспомнить — их голоса в самом начале. Что-то говорилось о мщении. Но не просто о мщении. Но все это лишь обрывки. Не могу сейчас вспомнить. Что произошло? Вернутся ли они за мной?

Я вновь разразился рыданиями. Глупо. И снова стал описывать Мемноха, во всех его обличьях, включая образ обыкновенного человека, правда идеальных пропорций,— его крадущиеся шаги, его крылья, дым, сияние небес, пение ангелов...

— Сапфировый...— прошептал я.— Эти образы, эти вещи, которые видели пророки, пересыпая свои писания такими словами, как топаз, берилл,  огонь, золото, лед и снег,— все это там было... и Он молвил: «Испей Моей крови!» Я так и сделал.

Они придвинулись ко мне ближе. Я их напугал. Я был чересчур громогласен, чересчур одержим Они окружили меня, обняли, а Дэвид еще и прижался своим смуглым лбом к моему.

— Если позволишь...— сказал Арман, чьи пальцы скользили к моему воротнику.— Если позволишь мне испить, то я узнаю...

— Нет, все, что ты узнаешь, это то, что я верю в увиденное мною! — молвил я.

— Нет,— сказал он, качая головой.— Я узнаю кровь Христа, если отведаю твоей.

Я тоже покачал головой.

— Прочь от меня. Я не знаю далее, как будет выглядеть Плат. Будет ли он похож на нечто, чем я вытирал во сне кровавый пот? Прочь.

Они подчинились. Их круг разомкнулся. Я повернулся спиной к стене, чтобы видеть слева от себя снег, хотя теперь для этого мне пришлось повернуть голову. Взглянув на них, я нащупал рукой свернутый под жилетом Плат. Ощутив под пальцами древнюю ткань, я испытал странное, необъяснимое чувство.

Я вынул Плат и поднял его над головой, словно был Вероникой, показывающей его толпе.

В комнате настала тишина, не нарушаемая ни малейшим движением.

Затем я увидел, как Арман рухнул на колени. Дора испустила протяжный, пронзительный крик.

— Боже милостивый,— молвил Дэвид.

Охваченный дрожью, я опустил Плат, продолжая держать его за края — так, чтобы видеть отражение Плата в темном стекле окна на фоне падающего снега.